— Она что-то тебе сказала?
— И говорить не надо. Она ревнует тебя.
— У нее на это нет права, — Дуб перевернулся на спину и, притянув к себе Алексу, обнял за плечи. Она с готовностью котенка устроилась на накачанной мускулистой груди.
— У меня тоже не было. Но я ревновала, — тихо призналась Фостер, нежно положив ладонь на мужской торс.
— Ты видела, что это взаимно. А с Эммой у нас был секс один раз, причем довольно давно.
— Только один?
Паша не смог не улыбнуться, утыкаясь носом в светловолосую макушку.
— Один. Тогда я еще подумать не мог, что мы с тобой будем лежать в одной постели и это будет нечто большее, чем просто секс.
Засранец!
— Значит, все же о сексе со мной ты думал?
— Ну конечно! Тебя не захочет разве что слепой или гей.
Алекса рассмеялась и, прижавшись всем телом к Паше, прикрыла глаза. Внутри парили бабочки каждый раз, когда она вдыхала и понимала, что дышит теперь им.
А проснувшись наутро парня рядом не оказалось. Фостер инстинктивно провела ладонью по простыни, туманно вспоминая, как всю ночь сильная рука лежала на ее талии, не отпуская от себя на другую сторону кровати. Захотелось улыбнуться. Глупо так, во все зубы. Кажется, она именно это и сделала, потягиваясь и ощущая ломоту во всем теле.
Бросила взгляд на часы и встала с постели. Ночной недосып дал о себе знать небольшой тяжестью в голове, а легкая боль между ног, напоминающая о часах неповторимого секса с Пашей, заставила щеки вспыхнуть. С ума можно сойти! Это был первый раз, когда Алекса не сдерживала себя никакими рамками, позволяя парню управлять собой и в сексе, и в жизни. Хотя управлять неправильное слово. Он показывал ей как может быть, если отпускаешь собственные эмоции.
Первым делом Фостер заглянула в спальню брюнета, где его тоже не оказалось. Душевая же хранила тепло и влагу, а на зеркале собрался конденсат. Значит, Паша принимал душ совсем недавно и не дождался ее. А жаль. Ночью они в этой душевой минут двадцать стояли под струями воды. Целовались и… Низ живота обожгло, стоило в памяти нарисоваться картинке того, как язык Паши ласкал ее плоть, а она, закинув ногу ему на плечо, надсадно стонала и сладко кончала.
Алексе даже сейчас, во время чистки зубов, пришлось сжать ноги. Сумасшествие и наваждение какое-то!
Облачившись в юбку до колен темно-синего цвета и белую блузку, подкрасив губы и расчесавшись, Ал наконец вышла из спальни. Привыкшая видеть в это время на кухне миссис Хадженс, оторопела, заметив у плиты Пашу. Да еще и неодетого. Точнее… штаны на нем были, а вот верх отсутствовал…
Аромат жареного бекона и тостов заставил желудок заурчать, а во рту собраться слюну. Хотя слюна собралась еще и по другой причине.
У Паши была очень красивая спина. Широкая, прямая, соблазнительно рельефная. А на лопатках красовались несколько царапин, судя по всему, оставленных Алексой ночью. Фостер прикусила губу. Значит, не одна она сегодня страдает от ноющей боли. Изучая небольшое родимое пятно около его позвоночника, неспешно вошла на кухню.
— Итак, мистер Дубнов, вы приготовили мне овсянку?
Паша обернулся, расплываясь в заразительной улыбке.
— Кое-что гораздо вкуснее.
— И что же это?
Алекса как раз подошла к парню, когда он выключил плиту. На сковороде рядом с несколькими полосками ароматного бекона красовались две яичницы. Завтрак, который она очень любила, но позволяла себе в крайне редких случаях по причине его ужасной калорийности.
— Я.
Беззастенчиво выдав, поцеловал ее. Вот же тот еще зазнайка! Но спорить Фостер не стала! Разве кто-то оспаривает правду?
Паша таки скормил Алексе яйцо и бекон с тостом, аргументировав это тем, что ночью она похудела как минимум на пару фунтов.
— Почему ты еще не одет? — поинтересовалась Ал, допивая кофе.
— Подумал, что сегодня ты изменишь своему правилу пить по утрам кофе с подружками и мы это время используем для нас.
Точно… подружки. Алекса заметно потускнела, тяжело опуская чашку на барную стойку.
А подружек-то уже и нет. Точнее, осталась всего одна.
— Эй, — Паша, заметив перемену настроения любимой, приподнял погрустневшее лицо за подбородок, — советую пойти переодеть эту юбку. Я обещал тебе езду на байке, а светить твоими бедрами на весь город не собираюсь.
— Мы правда поедем на мотоцикле? — воодушевилась девушка, во все глаза смотря на соблазнительные ямочки.
— Ты же сама хотела. Или вчерашнего хватило?
Отвечать Фостер не стала. Вместо этого быстро сменила юбку на стильные черные джинсы.
На этот раз поездка хоть и была захватывающей, но все же гораздо менее опасной, чем ночью. Уткнувшись в любимую спину щекой, Алекса смотрела на проносящиеся мимо пейзажи и ощущала невероятную свободу. Будто кто-то открыл клетку и выпустил ее наружу, помогая сделать взмах крыльями.
Они рассекали воздух быстро, со свистом, но сейчас поездку не омрачало волнение за малышку. Ее присутствие сзади, то, как нежные ладони перебирают пальцами футболку на груди, счастливый смех и какие-то реплики, тут же съедаемые ветром, грели изнутри.
Уже подъезжая к университету, когда мотоцикл замедлил ход, Фостер с опаской посматривала на оглядывающихся студентов. Скорее всего, уже все были в курсе того, какую сцену она вчера устроила на парковке, и теперь сегодня ее спину будут прожигать любознательные взгляды и разного рода догадки. Может даже кто-то подумает, что она что-то принимает или еще чего хуже.
Остановившись на привычном месте, Паша слез с байка.
Стараясь с достоинством принять все испытания, Алекса вздернула подбородок и, встав на землю, поправила сумочку.
Если судить по тому, как народ зашептался, сценарий сегодняшнего дня она нарисовала очень точный. Сердце тяжело и тревожно застучало. Она столько лет боролась за собственную репутацию, и сама же ее и испортила.
На негнущихся коленях сделала шаг вперед. Она никому и ни за что не позволит над собой смеяться. Пусть говорят, что хотят, но ее слабости эти болтливые стервятники не дождутся.
Ступила еще вперед и почувствовала, как ладонь обхватывают крепкие мужские пальцы. Паша как ни в чем не бывало взял ее за руку и пошел сквозь гущу оглядывающихся на них студентов к центральному входу.
Алекса в ответ сжала его ладонь и одарила благодарным и теплым взглядом.
Несмотря на то, как недовольно закатывали глаза девчонки, каждый день флиртующие с ним здесь, в кампусе, и на Колина, испепеляющего их глазами у колонны перед входом, Паша крепко держал свою девочку за руку, давая понять, что она не одна.
Повернул голову и подмигнул ей, освещая мрачное настроение своими невыносимыми ямочками.
