— Мы с тобой разговаривали в лесу в день, когда родился Тадцеус, и ты спросила меня, что я за человек — с кем именно тебе предстоит ехать в Беркширы.
— Я имела в виду твой обман. Это мы уже обсудили.
— Да, но я решил показать тебе, кто такой настоящий Тирлох О'Дун. Вот каким бы я у тебя был, если бы не имел ни дома, ни денег, ни возможности их зарабатывать. Если бы я жил на своей родине, в Шотландии.
— Ты выглядишь весьма впечатляюще, — прошептала она, улыбнувшись одними уголками губ. — Спасибо за ванну и теплый камин.
— Пожалуйста. Сегодня особый день.
— Что?
Плезанс испугалась: неужели она забыла какую-то важную дату?
— Маленькому Таддеусу исполнилось два месяца. Нам больше не надо ходить друг перед другом на цыпочках. — Он нахмурился, увидев ее удивленное лицо. — Может, ты еще не готова? Что ж, я могу подождать еще немного.
Тирлох вопросительно вскинул брови, когда она вдруг засмеялась.
— Что здесь смешного?
— Прости. Оказывается, ты просто оберегал меня? А я и не знала. И потом, когда ты изъявил согласие подождать, в твоем тоне звучали такие страдальческие нотки!
Он улыбнулся и повалил Плезанс на медвежью шкуру. Прервав пылкий поцелуй, после которого оба тяжело дышали в предвкушении большего, он серьезно взглянул на нее:
— Да, я просто оберегал тебя. Разве ты не поняла?
Плезанс вспыхнула, не отрывая глаз от его груди.
— Честно говоря, я немножко боялась, что ты утратил… интерес ко мне.
Она услышала тихий сдавленный звук и удивленно взглянула на Тирлоха:
— Ты смеешься?
— Я изо всех сил стараюсь сдержаться, но не могу.
Он уткнулся лицом в ее шею и от души расхохотался.
Она ущипнула его за руку.
— Я очень рада, что подняла тебе настроение.
— Ох, малышка, какая же ты у меня глупая!
Он поднял голову и чмокнул ее в губы.
— Надеюсь, ты не ждешь благодарности за столь сомнительный комплимент?
— Ты в самом деле думала, что я к тебе охладел? — Тирлох покачал головой. — Милая моя, я с самого начала испытывал к тебе неудержимое влечение. Наверное, в этом как раз и была причина всех наших бед.
— Вот как? А я думала, наши беды начались, когда я отвергла твои ухаживания. — Она заметила, как на мгновение потемнело его лицо, и ласково улыбнулась: — Ты никогда не спрашивал меня, почему я это сделала.
— Ну наверное, я тебе просто разонравился, поэтому ты и указала мне на дверь. Ты имела на это право. Я не должен был так сердиться.
— Как раз должен был. До этого я всячески давала тебе понять, что мне приятны твои ухаживания. Да так оно и было.
— Тогда почему же ты меня отвергла? Это был странный каприз, и, насколько я успел убедиться, тебе не свойственный.
— Мои родители велели отдать тебя Летиции.
Тирлох поднял в удивлении брови и медленно сел. Его реакция не удивила Плезанс.
— Тебе сказали, чтобы ты отдала меня Летиции?
— Да. Она решила, что хочет выйти за тебя замуж. Мой отец разрешил ей самой выбрать себе жениха, и она заявила, что выбирает тебя. Поэтому мне пришлось от тебя отказаться — сделать вид, что ты меня больше не интересуешь.
Тирлох покачал головой: то, что она ему говорила, казалось ему полной бессмыслицей.
— И ты это сделала? Не понимаю.
Плезанс села, обхватив колени руками.
— Пора тебе узнать, на какой трусихе ты женился.
— Нет, малышка, после всех испытаний, которые ты с честью преодолела, я не могу назвать тебя трусихой.
— Я всегда была трусихой. Я безропотно выполняла все просьбы родителей. Мне очень хотелось им угодить. Когда они велели мне отступиться от тебя, я сначала возмутилась, но мой протест длился недолго. Мне просто не хватило смелости им перечить. Мне было легче отказаться от желанного мужчины, чем огорчить отца, мать или даже хитрую избалованную Летицию.
Тирлох усмехнулся и обнял жену.
— Значит, я уже тогда был для тебя желанным?
— Ты услышал только это, а все остальное пропустил мимо ушей?
— Нет, я слушал тебя очень внимательно. Твой поступок кажется мне несколько странным, но его можно понять. Ладно, забудем — все твои беды уже позади.
— Но я уязвила твое самолюбие только потому, что не смогла пойти наперекор воле родителей.
— Дело было не только в моем самолюбии, милая, иначе я бы так не разозлился. У меня самолюбия выше крыши, но надо сильно постараться, чтобы вывести меня из себя.
Плезанс напряглась, внимательно глядя на Тирлоха. Он впервые столь откровенно говорил о собственных мыслях и чувствах, и она не смела даже пошевелиться, боясь спугнуть этот долгожданный момент истины.
— Ты принял меня за капризную избалованную барышню, — сказала она.
— И был в корне не прав. Да, ты незаслуженно резко отвергла мои ухаживания, но я не должен был тебе мстить. Я очень обиделся на тебя, малышка. Обида застряла в сердце и требовала выхода.
— Прости меня, Тирлох. Я не хотела тебя обидеть.
— Это ты меня прости за то, как дурно я с тобой обошелся. Но я не собирался доводить дело до суда. Твой арест был для меня неожиданностью. Я просто пытался отомстить единственным известным мне способом.
Плезанс нежно поцеловала его в губы.
— В каком-то смысле ты сослужил мне хорошую службу — увез из семьи, и здесь, вдали от дома, я научилась быть сильной и самостоятельной. Вернувшись в Вустер, я перестала их бояться. К тому же, как я тебе говорила, я узнала о своем внебрачном происхождении, и это помогло мне по-другому взглянуть на наши отношения. Выходит, верно говорят: нет худа без добра.
Он обхватил ладонями ее лицо, поцеловал и уложил спиной на медвежью шкуру. Его руки соблазнительно медленно раздевали Плезанс, а губы встречали долгими поцелуями каждый кусочек открывшейся кожи. Им еще многое предстояло обсудить, но Тирлох больше не мог ждать — его распирало желание.
— О Господи, — прошептал он, сдернув с себя плед и впервые за много месяцев прижавшись к ее обнаженному телу, — как же мне этого не хватало, малышка!
Плезанс обвила его руками за шею и притянула к себе.
— Мне тоже, Шотландец.
Их страсть разгоралась с каждой секундой. Плезанс бурно отвечала на его ласки, дав полную свободу собственному желанию. Она пыталась сказать ему о своих чувствах с помощью тела, так как по-прежнему не осмеливалась выразить любовь словами. Испытав вместе с ним быстрый неистовый экстаз, она долго лежала, сжимая в объятиях его обмякшее тело, и говорила себе, что счастлива. Зачем мечтать о несбыточном? Надо довольствоваться тем, что имеешь.
