Я бы много чего приобрела, но как бы я выглядела с большой сумкой с вещами, направляясь на кладбище? Единственная роскошь, что себе позволила – это золотые часы, размером с десятикопеечную монету, с крышечкой.
Время бежало быстро. Я всё порывалась покинуть дом Анны, но она мне этого не позволяла.
– Снимешь ты квартиру, придётся тебе обживаться. Вещи будешь ненужные приобретать, на работу устроишься, – заявила она, на что я протестующе вскинула голову. – Пришлось бы. Если ты задержишься ещё немного, начнёшь сходить с ума от одиночества. Придётся выходить в люди. Маша, я знаю, что говорю. С этим одному справиться очень тяжело. Поверь мне.
На всякий случай отдала карточку с кодом Анне, вместе с паспортом.
– Если что, снимешь деньги и откроешь новый счёт. Всё равно там немного. Я хотела бы, чтобы ты их использовала. Напечатай свою историю про девушку, что нашла любовь в прошлом. Это моя просьба.
Прошло уже лето, наступила осень. Золото и багрянец сменили долгие моросящие дожди. Я держалась, как могла. Иногда, слёзы смешивались с дождевыми каплями. Так легче было себя обмануть.
На кладбище я ходила всё реже. Пришло время подумать о том, что мне стоит уже искать квартиру и работу. Анна вновь воспротивилась и я не стала спорить. Весь день сидела у окна, укутавшись в плед, делая вид, что читаю. Ночью уходила наверх и долго лежала без движения и мыслей.
Несколько раз порывалась прочитать про графов Пэмбрук, но становилось так страшно, что я не отваживалась. Вдруг, он женился, и у него куча детей? Но это не так страшило, как информация о том, что родился такого-то и умер такого-то. Я этого точно не переживу.
Вчера так долго гуляла у реки, что умудрилась простыть. Высокая температура, боль в горле, озноб, кашель – на меня обрушились все прелести болезни и паршивого состояния.
Ночью мне приснился сон. Я видела Генри. Он сидел в кабинете, опустив голову и разглядывая свои длинные красивые пальцы. Вдруг он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.
– Нет. Я знаю, что она жива. Я чувствую это.
Он как будто бы слушал кого-то, всё больше хмурясь от услышанного.
– Да. И сегодня собираюсь сходить. И каждый день буду ходить. До конца жизни. Она вернётся ко мне, я знаю.
Меня вырвало из сна. Я горела. Горло будто сдавило удавкой. Трясло мелкой противной дрожью. С решимостью камикадзе стала одеваться. Напялила вещи, что надевала каждый раз, когда ходила на кладбище. Захватила сумочки, нацепила часы на руку.
– Сегодня последний день, Генри, когда я иду к тебе. Больше не приду. Я даже похоронить себя там не позволю. Лучше дождись меня.
Глава 39. Боль возвращения
Маша
Было ещё очень рано, когда я покидала дом.
– Уходишь?
От неожиданности я подпрыгнула на месте.
– Анна, – вздохнула я. Коленки всё ещё тряслись. Но не от страха, а от слабости. – Ты меня напугала.
– Маш, ты болеешь. Тебе сейчас надо быть в тепле, а не в слякоть и в дождь по улицам мотаться.
– Чаем напоишь? – спросила я, выглядывая на улицу через окно.
Темно, но, на горизонте появилась светло-серая полоска. Начинался новый день. Ещё один, без Генри.
– Конечно.
Мы уселись за стол в стильной кухне. И я чувствовала себя здесь лишней.
– Ты всё же решила сегодня сходить туда?
Я молча кивнула. Мы обе знали о чем идёт речь.
– Я подвезу тебя. И не возражай! Автобуса ты не дождешься. Промокнешь. Такси долго будет добираться. А я хочу тебя проводить, – грустно улыбнулась мне женщина.
Мы пили чай, и нам было уютно вот так молчать.
Я подождала, пока Анна сменит халат и ночную рубашку на джинсы и тёплый джемпер. На выходе она протянула мне вязанный плащ, сама надела куртку.
– Только вчера от жары пыхтели, сегодня тёплые вещи натягиваем. Быстро бабье лето пролетело, – сказала Анна, усевшись за руль. – Поехали?
Дождь моросил не переставая. Дорога чёрной блестящей лентой исчезала под колёсами, хмурые дома проплывали мимо. Деревья за ночь облетели разом. Мне стало грустно. Я не могла сказать, что любила этот город. Времени не было остановиться, оглядеться. Я только за последние несколько месяцев нагулялась на всю жизнь. И то, по берегу реки. Да по околице деревни.
Мне было не о чём сожалеть, не о ком переживать. Кроме Анны, конечно. Но она не одна. У неё много друзей, дочь, внучка. Правда, я их видела только на фотографии. К тому же, у неё есть любимая работа и хобби.
– Что притихла? Скоро доедем, – мягкий голос подруги вырвал из воспоминаний.
– Я почему-то уверена, что я сегодня увижу Генри, – сказала я. – Я видела его во сне. Он ждёт меня.
– Не слышу уверенности в голосе, – хмыкнула Анна.
– Столько времени прошло. Я даже не знаю, как это работает. Как я объясню, где я была всё это время?
– Расскажи правду, – сразу же ответила женщина.
– Правду? Думаешь, что он мне поверит?
– Если любит, поверит. А по тому, что ты мне рассказала, очень любит. Расскажи ему правду. Всё, как есть. И пусть он переживает за тебя и решает твои проблемы.
Я оглушительно чихнула. Разболелась голова и стало душно.
– Маш, поедем домой? Ты вся раскисла. А по твоим горящим щекам видно, что у тебя температура.
– Нет. Если не сегодня, то никогда. Я так решила.
Больше мы не произнесли ни слова. Только по дороге Анна остановилась, купила в аптеке антибиотики и жаропонижающее.
Заставила выпить лекарство, запивая водой из пластиковой бутылки.
«Вот было бы интересно, как бы они среагировали на такое чудо», – подумала я.
К тому времени, как мы приехали, старушка уже раскладывала букеты из дубков и астр. Купила цветы.
– Ань, езжай домой. Я побуду здесь чуть-чуть и обратно.
– Нет. Я дождусь.
– Как хочешь.
У ворот стояла ещё одна машина. Дорогущая. Странно, что так рано.
Я вдохнула терпкий запах цветов и пошла за ворота.
Ещё издали я поняла, кто стоит над могилой Таши.
– Что ты здесь делаешь?
– Маша?
Вадим с изумлением уставился на меня, в потом в два шага подошёл и крепко обнял.
– Я думал, ты погибла! Маша, я так переживал! Винил себя. Я тогда не должен был уезжать.
– Со мной, как видишь, всё в порядке. А ты что тут забыл?
– Зачем ты так грубо? – выдохнул он мне на ухо.
Я с трудом, но высвободилась из объятий мужчины.
