Я и раньше не видел снов, но это было как падение в бездну. Помню, что просыпался очень рано, с неизменной головной болью и паршивым настроением, которое тщетно пытался скрыть. Фрау Магда, милая женщина лет шестидесяти, которая меня приютила и, дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни, выходила, пекла что-то вкусное к утреннему чаю или вообще поила меня грогом с пряностями. Воздушные булочки и пирожки с начинкой буквально таяли во рту, и я чувствовал себя полноценным человеком.
Позже, уже оклемавшись, я переехал в пансион, и мне не хватало заботы этой чудесной женщины. Но на выходные обязательно ездил к ней в гости. И мы оба получали удовольствие от общения. Незадолго до отъезда мне пришлось проводить её в последний путь.
Я слушал перепалку друга и кузена краем уха, а сам, прикрыв утомлённые глаза, предавался воспоминаниям. Всё, что было до этого времени, таяло в клубах сизого тумана. Такой накрывает поле после взрывов. Даже потерянная память не давала мне забыть, как звучит канонада. Когда вокруг творится ад.
– Генри, ты с нами? Эй, это уже не смешно. Надо пригласить девочек, чтобы немного разнообразить досуг, – предложил кузен, поигрывая бровями и облизываясь, в один из вечеров.
– Ты извращенец, брат. Я пас, – отмахнулся я.
– Ах, да. Ты же едешь к своей прекрасной Афродите. Завидую малость.
Я нахмурился. Как он может говорить при мне о моей жене? Пусть и хвалит её. А я чего разволновался? Я не видел этой женщины, дай Бог памяти, лет девять, если дочке восемь. Нехило. Она могла жить где-то с другим мужчиной, например. И осуждать её я не имею права. Но она мать моего ребёнка, и я могу с полным правом требовать уважения. Интересно, как она себя чувствует? Не опасно ли оставлять ребёнка с ней?
– Заткнись, Артур. Ты уже достал. Я не помню её. Может быть отрывками, чуть-чуть. Это было так давно.
– Даже не помнишь, красива она или нет? Такую женщину вряд ли можно забыть, – не унимался кузен. В груди всколыхнулось что-то тёмное, мутное. Неужели ревность?
– А девочка? – перевёл тему Алекс.
– Лиззи, она чудесный ребёнок. Только какой из меня отец? – муть осела и даже прояснилось в голове.
Наступившая тишина меня удивила.
– Что-то случилось? – спросил я друзей, что молча уставились на меня.
– Ты сказал – Лиззи. До сего момента ты не помнил, есть ли у тебя вообще ребёнок, а сейчас назвал её по имени, – объяснил мне кузен.
– Я… Не знаю даже, что думать по этому поводу, – скривился я.
– Думать много вредно, – произнёс Алекс с умным выражением и стал рассказывать скабрезные анекдоты.
Я был рад, что тема моей семьи перестала быть центром беседы.
К дому мы подъехали поздно ночью. Открывали долго. Несколько раз переспросили, кто пришёл.
– Господи, этого быть не может! Господин, какая радость, что вы живы! Заходите скорее! Сейчас вас обслужат.
Клемент нисколько не изменился, только седых волос прибавилось на голове, да густые бакенбарды торчали белой ватой. Отставив свечу в подсвечнике в прихожей, дворецкий поспешил позвать челядь.
– Господин, вы приехали? Какая радость! – раздался ещё один голос.
Девушку я не узнавал. Было темно, пока не зажгли свечи в канделябрах на камине в гостиной и столе. Стало светло. Девушка расшевелила кочергой угли в камине и подбросила дров.
«Это же рыжая задира с конопушками. Смотри, как повзрослела. Точно ли меня не было всего год?»
Скоро мы сидели в тёплой уютной гостиной, уплетая подогретые пироги с вечернего ужина и попивая горячий чай. Расторопная девушка постаралась. При этом не забывая стрелять глазками на друзей. Не играла бы она с огнём.
– Кто дома, Клемент? – спросил я.
– Леди Мария, мисс Лиззи и мадам Фаррел.
– А ещё кто из слуг есть? Дом почти пустой. Или все спят?
– А никого и нет. Мадам Фаррел рассчитала слуг месяца два назад, с условием, что, когда вы вернётесь, возьмёт их обратно. Приходит садовник, да конюх ночует с лошадьми. В доме только я, Дженни и приходящая кухарка.
– Почему экономка не спустилась? Не так и поздно.
– Она сегодня ночует у себя дома, в деревне. С утра с Энн, нашей кухаркой, будут продукты закупать. Леди Мария вечером жаловалась на недомогание и ушла наверх вместе с мисс Лиззи. Если вы желаете позвать…
– Нет надобности. Пусть отдыхает, – отмахнулся я.
На слове «недомогание» меня передёрнуло. Не хотелось думать, что у женщины начались проблемы с психикой.
– Покажи господам их комнаты. Мы тоже устали с дороги и скоро пойдём отдыхать.
– Конечно. Дженни всё сделает.
Девушка убежала выполнять указание.
Я дома. Странное чувство. Я и узнавал, и не узнавал этот дом. Усталость навалилась тяжёлой плитой. Казалось, что я и с места не сдвинусь.
Попрощавшись с друзьями на лестничной площадке, мы разошлись в разные стороны. Алекс и Артур, что не захотел ехать сразу домой (очень подозрительно) в гостевые в левом крыле, а я вправо, где располагались комнаты хозяев. Это я точно знал.
Комнаты деда находились на первом этаже. Моя же берлога располагалась на втором этаже правого крыла. В начале коридора были апартаменты мамы и отца, затем детская, что когда-то занимал я, а дальше были мои комнаты, что занял ещё подростком. Отсюда, в конце коридора, была ещё одна лестница на первый этаж. Очень удобно, когда надо уйти незамеченным.
Я резко остановился, вспомнив, что не спросил, какую комнату занимает Кэтрин. И почему она называет себя вторым именем?
«Издевается надо мной моя память. Точно сказал Алекс – тут помню, тут не помню. Всё избирательно. Хоть не чувствую себя конченным идиотом, заблудившись в собственном доме. А сейчас спать. Всё завтра»
Глава 9. Утро
Маша
Я слышала ночью шум. Голоса, шаги за дверью. Но не могла, да и не хотела вылезать из-под тёплого одеяла. Было уютно спать в удивительно удобной постели. Это тебе не на матрасе с жёсткими пружинами лежать. И подушка не из синтепона.
Непривычно было только в длинной ночной рубашке с рюшами, с длинными широкими рукавами, что каждую минуту задирались. И ворот под горло мог спокойно придушить, если не так повернёшься. А ещё и чепчики эти. Просто издевательство.
Первые дни я стеснялась, а после плюнула на всё и оторвала рюши с мясом. Ворот углубила, а рукава укоротила до три четверти. Подол трогать не стала. Это уже слишком. Мне ещё и халат дали в комплекте. Бархатный, с атласными лентами, капюшоном и рукавами, что расширялись от плеча. Насыщенный синий цвет мне очень нравился. Удобные туфли, что подошли идеально, были сшиты из мягкой кожи.
Было холодно и я залезла в кровать в халате. Так было теплее.
