Я в замешательстве киваю. Надеюсь, он не будет приставать ко мне?
— И вы никому не сказали о нашей встрече? — продолжает задавать Анатолий Маркович странные вопросы.
Может, он маньяк?
— Я маме написала, с кем встречаюсь. И своему парню, — говорю я на всякий случай. Впрочем, что мне грозит такого ужасного посреди дня?
Был бы Анатолий Маркович моим ровесником, или старше лет на пять-семь, я бы не мямлила. Но я, почему-то, всегда робею в присутствии людей старше себя.
— Вы не умеете врать, — удовлетворенно улыбается полковник, и легонько толкает в плечо. — Сидите, не бойтесь. Никому вы не рассказали, а по поводу вашего… хмм, парня я и хочу поговорить.
Чуть ли не взвизгиваю от злости. Что за день такой, что все решили поговорить со мной об Андрее?!
— Вам лучше поговорить с ним самим, — сухо отвечаю я. — А я предпочитаю не обсуждать людей за их спинами…
— Не горячитесь, — перебивает меня мужчина и, стряхивая снег, садится рядом со мной. Поворачивается ко мне боком, вынуждая и меня сесть почти напротив. — Сейчас я кое-что вам расскажу, и уеду. Из города вашего уеду, ведь вы, разумеется, меня не послушаете. И, возможно, расскажете о нашей встрече Андрею Громову. Но у вас останется мой телефон, так что…
— Мне пора, — пытаюсь я встать, но меня снова удерживают.
— Сидите, я не отпускал вас, — нейтральным тоном произносит Анатолий Маркович, но от его слов мне становится еще холоднее. — И слушайте… по Андрею вашему тюрьма плачет. Хочу, чтобы вы сразу правильно меня поняли: есть мое ведомство, и есть другие, и мы с ними почти не пересекаемся. И у Громова есть в органах свой человек — либо покровитель, либо оборотень на откатах, ну да не важно. Уж слишком он чистым выглядит. Так вот, доказательств почти никаких нет, но рано или поздно они будут. И лучше рано, чем поздно, и вы, Марина, можете мне помочь в этом. Чтобы другие люди не пострадали, невинные люди!
— Я не понимаю, о чем вы, — бормочу я, и панически оглядываюсь по сторонам. — Какие доказательства, вы что…
— Доказательства причастности Громова к торговле оружием, — начинает жестко перечислять полковник, забивая этим самым гвозди в крышку моего гроба. — К убийствам, отмыванию денег. К незаконной защите бизнеса путем…
— Достаточно! — обрываю я.
— Разве? — притворно удивляется Анатолий Маркович. — Марина, вы ведь хорошая девушка — добрая, простая, на деньги не падкая, иначе бы не работали в этом Богом забытом кафе. Значит, влюбились в «плохого парня»? Вот только задумывались ли вы над тем, насколько ваш Громов плохой? Вы ведь можете мне помочь, чем спасете много жизней! Вам просто следует разузнать о его деятельности все, что можете, и… телефон мой вы знаете.
Начинается снег, и небо резко заволакивает серым. Еще минуту назад ярко светило солнце, заставляя этот мир блестеть и переливаться, играть всеми красками, которых, как оказывается, много и в белом цвете. И вот — вьюга. Словно погода снова под меня подстраивается, под мою душу.
Пытаюсь говорить ровно, не выдавать своих мыслей. И начинаю врать.
— Вы ошибаетесь насчет Андрея. Я точно не знаю, чем он зарабатывает на жизнь, но он ничем плохим не занимается. И вы, думаю, пытаетесь повесить на него чужие грехи, — выдыхаю я, и протираю глаза. Снежинка попала. От того и слезы текут — от снежинок, а не от страха. — Если бы Андрей делал то, что вы мне перечислили… вы ведь побоялись бы со мной говорить об этом! Вдруг я расскажу Андрею, а я расскажу! И вы даже из города не успели бы уехать — убил бы. Так что не тратьте время — я вам не помощница, и губить своего любимого человека не позволю.
— Меня не так просто убить. Но и не слишком сложно, да и пожил я, — пожимает полковник плечами. — Знаю, что расскажете Громову. Но я и людей знаю, и когда он вас выкинет, наигравшись — жду вашего звонка, Марина. И, надеюсь, вы сможете рассказать мне нечто интересное и ценное. Берегите себя!
Полковник быстро встал с лавочки, и пошел по заснеженной парковой дорожке, оставляя меня в одиночестве.
— Расслабься, Светлячок! — отмахивается от моих слов Андрей. — Ничего на меня нет, не забивай голову!
— Но он…
— Он будет рыть, и ничего не найдет, — перебивает мужчина, и чуть трется о мою щеку колючим подбородком. Удобнее устраиваюсь на коленях Андрея, и прислоняю к нему голову. — Не впервой, так что… я сам этим займусь!
Сам?
Встревоженно смотрю на Андрея, стараюсь не напирать, но как же хочется заорать: «Прекрати этим заниматься! Давай уедем, и забудем обо всем! Новую жизнь начнем — только ты и я!». Но вместо всего этого я спрашиваю:
— Ты ведь не сделаешь Анатолию Марковичу ничего дурного? Не… не убьешь его?
Фыркает, снова прижимает меня к себе, стискивая мою талию руками.
— Ты совсем зверя из меня не делай. Если всех убивать… забудь, в общем! Но спасибо, что рассказала!
Не решаюсь расспрашивать Андрея дальше, и позволяю себя поцеловать. Несколько часов всего не виделись, а у меня руки трясутся, как у алкоголика — так хочется снова ощутить его близость!
А Анатолий Маркович ведь не дурак, и знал, что я все расскажу Андрею. Значит, и защитить себя сумеет, и не мне о том переживать!
ГЛАВА 22
Андрей
Сижу за столом, и пытаюсь понять: как я позволил втянуть себя в этот цирк?
Как согласился? Нет, я точно согласился, но вот как — вспомнить не могу, хоть убей!
— Бабушка говорит, что Артема приглашают со следующего года в Англию, — щебечет Марина, стараясь создать видимость нормальной беседы. — Он в английском очень силен. Думаю, ему стоит поехать, хоть и страшно отпускать, но ведь это обмен всего лишь на год…
— Да путь едет, — отвечает Марианна, и кладет себе на тарелку еще кусок лазаньи. — Правда ведь, дорогой?
— Конечно. Я и не знал, что Артем хорошо учится.
Марина на секунду хмурится, но ее лицо быстро разглаживается.
Совместный обед с Мариной и ее родителями — просто песня. Светлячок каким-то образом вынудила меня согласиться на это, наготовила разных блюд, которыми можно накормить половину нашего города, и теперь старалась вести себя как радушная хозяйка.
