– Как только дочь будет вне опасности, я уйду. Но не раньше. Оставить её я тоже не могу. Сделаю всё возможное, чтобы она со мной хоть толком поговорила, – мужчина волновался. Это было видно по нему. Не легко ему тоже это даётся. Но мне его совершенно не было жаль. И сочувствия от меня он тоже не дождётся. – Да. И за заказчика можешь не волноваться. Он подписал себе приговор, когда решил причинить вред моему ребёнку.
Я скептически хмыкнул и пересел от него, снова прикрывая глаза. Давая понять, что не хочу его больше слушать.
Операция прошла успешно. На удивление врачам, организм девушки справлялся на отлично. Жизненные показатели были в норме. Но сама она так и не проснулась. Пока.
Стас, как только пришёл в себя, никакими уговорами не хотел покидать палату Таши. Пришлось договориться, чтобы поставили и ему рядом кровать.
Через месяц мы вернулись домой. Наша принцесса так и не проснулась до сих пор.
Девочка находилась в клинике. У нашего так называемого семейного доктора. Палату оборудовали по последнему слову техники. Дюбуа настаивал, как единственный родственник, чтобы Ташу оставили в специализированной клинике в Швейцарии. Однако, ему этого не удалось. Мы тоже не были её роднёй, но мы поселились в одном шале, под одной фамилией. К тому же, мы были гражданами одной страны. Это были весомые аргументы в нашу пользу.
Надо отдать должное Александру. Он сделал всё, чтобы оградить нас от вездесущих журналистов. Поднял на уши всех светил медицинской науки, включая оборотней. К тому же на мой вопрос, что будем делать с заказчиками, Стас ответил, что тот получил своё. Хотя я не видел, чтобы они общались с главой. Дюбуа расправился с обидчиком сам.
С одной стороны, человека можно было понять. Как отца. С другой стороны, вся эта ситуация бесила. Поэтому сейчас, когда мы дома, мы чувствовали себя намного спокойнее. Дядя тоже нас поддерживал, как мог.
Я каждый день срывался в город и зависал в клубе. Окунаясь в громкую музыку, насыщенную атмосферу молодого задора и возбуждения. Очень много работал и немного отвлекался. Затем ехал в больницу, чтобы сменить брата. Ему надо было высыпаться, чтобы день тратить, в свою очередь отвлекаясь работой. Он погружался в неё с головой, чтобы приезжать к Таше провести вечер и полночи с ней наедине. Так продолжалось уже две недели.
Сегодня был обычный летний день. Духота липла к телу мокрой тканью одежды, лишала глотков свежего воздуха, как только ты выходил из кондиционируемого помещения или машины.
Странное чувство поселилось внутри, как только я выехал со двора клиники. Стас выглядел очень неважно. Поэтому я решил, что поеду домой искупаться и переодеться, чтобы его сменить. Ему надо выспаться. А мои побеги в клуб всё равно мне не помогали.
Быстро сделав свои дела, выехал обратно. Резко небо заложило тяжёлыми грузными тучами, вдали сверкали молнии, но грома я не слышал. Звукоизоляция в машине была отличной. На половине дороги мне позвонили.
– Стас?
– Макс, Таша очнулась.
Машину повело. Взвизгнув колёсами, она замерла у обочины. Я открыл дверь и, уперевшись руками о колени, вдыхал и выдыхал душный, наполненный озоном воздух. Мой телефон надрывался.
– Да, – вернулся я в машину.
– С тобой всё хорошо? – обеспокоенно спросил брат.
– Теперь да.
– Вот и хорошо. Таша просила быть осторожнее.
Я громко, от души рассмеялся. Впервые за последнее, долгое время. Дождь разразился внезапно. Словно опрокинулось огромное ведро. Поднялся сильный ветер. Но мне было хорошо.
Эпилог
Таша
Сегодня проснулась очень рано. Или я всё же и не засыпала? Потому что пока ждала, когда мои мужчины заснут, впала в полудрёму. Можно допустить, что и поспала. Но совсем чуть-чуть.
Аккуратно слезла с огромной кровати. Стас схватил меня за руку, но я поцеловала его ладонь, мягко отводя. И он, повернувшись на другой бок, углубился в спокойный сон. Крепкая спина, упругие ягодицы, длинные ноги. Великолепный!
Макс лежал навзничь, чуть приоткрыв рот, положив одну руку на грудь, а другую на место, где я должна была находиться. Такой милый! Красивый! И оба мои. Любимые!
Я ещё понаблюдала за ними, чувствуя, как меня распирает изнутри нежностью. Мои мальчики настрадались. Воспоминания стали пробивать хрупкий защитный барьер и я, стараясь быть очень тихой, покинув комнату, вышла на широкий балкон.
Вид отсюда был потрясающим. Даже в такую рань, когда все ещё не имеет цвета, но серый уже раскрашивает всё в свои полутона, а чёрный ещё имеет силу. Передо мной были очертания высоких пальм, раскинувших перистые крылья, как гигантские птицы, застывшие на одной ноге. Пышные кусты, похожие на кудрявые головы спящих гигантов. Извилистые дорожки, единственно имеющие чёткие границы. Широкая полоса песчаного пляжа чуть дальше и колыхающаяся, рябая от утреннего бриза, с пенистой каймой у пляжа, бесконечность.
Тишина вокруг стояла невероятная. Ни одной лампочки нигде. Стас отвёз нас на частный остров сразу, как только мы поженились. Конечно, расписалась только с одним из братьев. С альфой. И я была ему благодарна за эти спокойные дни.
Тёплый бриз ласкал голые плечи и колыхал мои волосы.
Я хотела застать рассвет. Мне это не удавалось ещё ни разу. Не хотелось покидать тёплую постель, уютные объятия любимых мужчин. Я чуть не потеряла их обоих и сама едва не ушла. Передёрнула плечами и прикрыла глаза всего на мгновение, чтобы прогнать тёмные, тревожащие тени недавнего прошлого.
Ребята чувствовали, что со мной не всё в порядке, но в душу не лезли. Не оставляли меня одну ни на секунду. Иногда это даже раздражало. Хотелось уединиться ненамного, чтобы подумать, поплакать хотя бы.
Но неуёмная энергия и выплескивающийся брызгами восторг Макса, его юмор, ребячество и безудержная нежность ко мне не давали и мизерного шанса для уныния или переживаний. Я с ним смеялась от души и много.
А Стас окружил меня такой заботой и любовью, что и не было места печали. Я не говорю о страсти, что кружила голову. О потрясающе великолепном мире секса, в который погрузили меня братья. У меня и секунды не возникало сомнения в том, что я любима, необходима им.
Открыв глаза, поняла, что всё неуловимо, но неумолимо меняется. Горизонт постепенно стал окрашиваться в нежно-розовый. По воде потянулась бликующая дорожка. Каждое мгновение хотелось запечатлеть надолго. Они складывались в великолепие восхода солнца.
Розовый перетёк в густой алый, а затем стал разбавляться золотом, возвращая цвета природе. Серые полутона уступали место разноцветью. Где-то пискнула пичужка. Ещё одна ей ответила, и утро наполнилось звуками.
Горячие руки обвили мою талию. А тёплые губы прижались к чувствительному местечку на шее.
– Почему не спишь?
