— Кажется, женушка, ты забыла мне кое-что рассказать, — с расстановкой произнес он.
— Ну, пустяк-другой, — промурлыкала она.
— Пустяк вроде Добараха, Уэрстейна и Герби — ваших имений? Или что у тебя хватит денег, чтобы выстроить позолоченный собор? Достаточно людей, чтобы собрать небольшую армию? Да, не забудем еще о восьмерых братьях.
— Такая жена щедрый подарок, вот мы и решили, что ее похитили, — пояснил Адриан. — Наша сестра — богатый трофей. Разумеется, к вам это не относится, поскольку она вас обманывала.
— Я никого не обманывала, — возмутилась Софи. — Просто не рассказала Алпину всего.
Она ждала, пока мужчины закончат судачить о женском коварстве, а затем продолжила рассказывать о проклятии Роны и о том, как и почему решила во что бы то ни стало найти путь спасения.
— Итак, — она положила руку на плечо Алпина, и, к ее облегчению, он сжал ее в ответ рукой, — я не могла сказать правду из опасения, что он так и не сделает свой выбор или сделает его, руководствуясь совсем не теми соображениями. Если ему предстояло сделать выбор между любовью и богатством, он не должен был знать, что я богата.
Софи вздохнула с облегчением, когда Алпин поднес к губам ее руку и поцеловал костяшки пальцев.
Адриан покачал головой:
— В это очень трудно поверить, но и бессмысленно оспаривать. Слишком многие события из истории обоих семейств вершились так, как будто над ними в самом деле тяготело проклятие. — Он взглянул на Алпина: — Вы думаете, проклятия и вправду больше нет?
— Похоже на то. Однако прежде чем окончательно в это поверить, мне бы хотелось пережить хотя бы еще один солнечный день.
Эти слова тревожили Софи весь остаток дня, хотя она от души наслаждалась обществом братьев. Даже удовольствие видеть, как Алпин ест нормальную пищу, наслаждаясь каждым кусочком, как ребенок, получивший сладкое, не помогло справиться с растущим беспокойством. Но только тогда, когда она легла в постель к мужу, Софи поняла, что он заметил ее тревогу. Он не спешил ее обнять. Лежа на боку, он внимательно смотрел на жену.
— Почему-то мне кажется, что у тебя есть еще одна тайна, — сказал он. — Больше земель? Больше денег? Больше братьев?
— Нет. Полагаю, достаточно и тех, что уже есть, не так ли? — спросила она, несмело улыбаясь Алпину.
— Да, больше чем достаточно. Тогда что ты скрываешь?
Вздохнув, Софи уставилась на маленький холмик, где под одеялом топорщились пальцы ее ног.
— Я жду ребенка. — Она поморщилась, когда Алпин вздрогнул всем телом. — Да, я уверена, хотя прошло совсем мало времени.
Перевернувшись на спину, Алпин слепо уставился в потолок.
— Ты сказала, что сможешь выпить особые отвары.
Софи проворно улеглась на него сверху и обняла его лицо ладонями.
— Ты действительно хочешь, чтобы я избавилась от нашего ребенка?
— Нет, — быстро ответил он, вложив всю душу в это короткое слово. Потом поморщился. — Но проклятие…
— Его больше нет. Подумай, Алпин. Я зачала еще до того, как ты отдал мне предпочтение. — Софи видела, как свет надежды возвращается в его глаза. — К. тому же, кажется, тебе известно, что я умею… чувствовать всякое. Я не чувствую порчи в ребенке, которого ношу. Верь и надейся, Алпин.
Он обвил ее руками и прижал к себе.
— Я верю в тебя. Но тебе нужно быть терпеливой, если я случайно дрогну. В конце концов, не так-то легко забыть четыреста тридцать пять лет тьмы.
— Тьма рассеялась. Ты выбрал любовь, Алпин, и разогнал тучи.
— Да, я выбрал любовь. — Он приподнял ее подбородок. — И я научу наших детей, как важно то, что я понял.
Софи коснулась губами его губ.
— И какой же урок ты усвоил?
— Что истинное богатство человека не измеряется площадью земли, числом воинов или количеством звонкой монеты. Главная мера — его умение дарить и принимать истинную любовь.
Джеки Кесслер. Вечные любовники
Глава 1
— Вы этого не сделаете, — сказала я женщине у себя за спиной, ощущая, что острое лезвие ее складного ножа своим зазубренным краем впивается мне в горло.
— Заткнись, — прошипела она, дергая меня сзади за волосы, чтобы убрать их от шеи. — Ты сама виновата.
— Я?
— Ты забрала его у меня. Увела прямо из-под носа.
— Не делала ничего подобного, — возразила я, стараясь вразумить сумасшедшую, которая собиралась перерезать мне глотку. И вдобавок в такую рань — еще нет и семи! — Я стояла в очереди впереди вас.
— Он был мой! Я мечтала о нем. Дожидалась всю неделю, копила деньги. А ты все погубила!
Она накручивала мои волосы на кулак, мне стало нестерпимо больно. Я сжала зубы, с трудом сдерживая поток ругательств. А всего только и хотела, что сделать сюрприз Полу — угостить любимым лакомством, и вот расплата. Подвергнуться нападению тетки, которой не хватило утренней дозы здравомыслия!
Прижатая к ее толстому телу, с ножом у горла, я сказала:
— Леди, это всего-навсего пончик.
— Ванильно-шоколадный пончик, — протянул голос. — В обсыпке. Мм.
Вот черт!
Моя напускная храбрость таяла, как шоколад на солнце, и сердце ушло в пятки. Рядом со мной был демон обжорства! Этого пакостника я могла узнать и без запаха серы. Только у таких, как он, бывает голос, который жужжит, как туча мух, справляющая оргию в горшке с медом. Но сейчас, когда в моем мозгу звенело «демон! демон! демон!», мои чувства фокусировались на этом исчадии чревоугодничества. Помимо приторной сладости сахарной пудры и густого аромата кофе, мой нос чуял запах гнили, как от тухлых яиц. От страха во рту появился кислый привкус, язык покрылся налетом. Тем не менее я начала исходить слюной. Желудок сжался в тугой комок, и единственное, чего мне сейчас хотелось, так это сбежать. Без оглядки бежать от беды подальше.
И возможно, хуже всего то, что мне нельзя было реагировать на демона-чревоугодника. Мне не полагалось чувствовать его присутствие. Даже женщина, которой он сейчас пытался овладеть, не понимала, кто тут находится. Знала о нем только я — благодаря моему демоническому прошлому.
Иногда здорово, мать вашу, иметь за плечами опыт демона.
— Ванильно-шоколадный пончик! — завопила женщина прямо мне в ухо. Я дернулась и хрипло застонала, когда нож больно впился мне в шею. — В обсыпке!
— А она забрала его у тебя. — Я услышала, как демон скорбно вздохнул. — Тебе никогда не почувствовать его сладость на языке. Не узнать, как нежное масло струится в горле. Какого удовольствия ты лишилась! И все из-за нее.
Полный кошмар. Подзадориваемая злым духом тетка вполне могла располосовать мне горло прямо над подносом с завтраком, который она, по всей вероятности, даже не успела толком попробовать.
