Я провожу остаток дня за книгой и лишь поздним вечером, когда окна заполняются ночью, позволяю себе сорваться в сон. Но длится он недолго — хлопок двери, возня и скрип лестницы дают мне понять, что у меня гость.
Риндан осторожно входит в комнату. Он уже переоделся — вместо форменного костюма на нем теплый свитер и штаны — кажется, именно в них он был на ярмарке. Не поднимая головы, я слежу за инквизитором — за тем, как тихо он скользит по комнате, кладет на стол сверток и, обернувшись, смотрит на камин. Огонь почти догорел, но мне хватает света, чтобы разглядеть ровный нос и четко очерченные губы. Пытаясь рассмотреть все до деталей, я неловко двигаюсь и тихо охаю, ощущая, как пульсирует в животе.
— Мейделин, вы не спите?
— Не сплю, — скрываться смысла нет.
Он подходит и присаживается на корточки рядом с кроватью.
— Как ваше самочувствие?
Я не успеваю отреагировать — на мой лоб ложится прохладная рука. И это настолько приятно, что я едва не тянусь следом, желая продлить прикосновение. Но… миг радости короток, а Максвелл хмурится:
— Да у вас жар!
Удивленно моргаю ресницами, а инквизитор вздыхает, будто решая, что делать. Его рука лежит рядом c моей и я ловлю себя на странном желании дотронуться. Впрочем, воплотить в жизнь не успеваю — у Риндана готов вердикт:
— Я вызову лекаря.
Не отвечая, я перекатываюсь на спину и обреченно прикрываю глаза. Лекарь враз определит и причину жара, и то, сколько у меня не было мужчины. А значит, нужно как-то этого избежать.
— Не нужно, — прошу я, враз притягивая вопросительный взгляд.
— Почему же, Мейделин?
Интереса в этом вопросе мало — инквизитор явно понимает, что дело нечисто. Особенно учитывая о моем упоминании Тревора…
— У меня внизу аптечка, принесите, пожалуйста.
Пока мужчина спускается вниз, я лихорадочно соображаю. Можно попросить вызвать лекаря позже, можно и вовсе потребовать обойтись без него, сославшись на страх. Или…
Додумать я не успеваю — Максвелл возвращается быстро. И уже следующая его фраза повергает меня в состояние глубокого ужаса.
— В каком состоянии ваш резерв?
Я тихо выдыхаю, медленно сползая под одеяло. Это не укрывается от Риндана.
— Мейделин? — тихо зовет он.
— В хорошем, — решаюсь на ложь я: завеса отрицания все ещё действует, а значит, мои эмоции он не услышит.
— Значит, ваш визит к Тревору носит… предупредительный характер?
А он галантен!
— Да.
Максвелл кивает и я не могу ничего разглядеть в темноте. Наконец, тишину, нарушаемую лишь потрескиванием углей, прорезает его голос:
— И все же я настаиваю на лекаре… если вам не станет лучше до завтра.
Облегченно выдыхаю — кажется, пронесло. До завтра всё ещё тысячу раз может поменяться.
А может, и Нейт подыщет мне кого-то.
— Как на работе? — уточняю, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу.
— С архивом закончили, — кратко отвечает он, — завтра все выходят в прежнем режиме.
Быстро они…
— Мейделин, у меня вопрос.
— Слушаю?
Я не боюсь его любопытства, хоть интуиция и подсказывает мне, что не все так просто. Не с руки инквизиторам так просто заводить разговор c коллегой, да ещё и приглашать оную затем на чай.
— Он, возможно, покажется вам некорректным.
Улыбаюсь — как будто он может это видеть:
— Спрашивайте.
— Зачем вы пользуетесь услугами Тревора?
Да, вопрос действительно некорректен. Точнее, был бы таким для меня, не отвечай я до этого на него несколько десятков раз.
— А у меня есть выбор?
В этот раз всё иначе. Я могла бы воспользоваться стандартным ответом, давно для подобных случаев и заготовленным, но мне почему-то хочется услышать, что же побудило Риндана задать подобный вопрос.
И я слышу.
— Вы красивая и умная женщина. Уверен, любой мужчина был бы счастлив быть с вами.
В его голосе неприкрытой нотой сквозит интерес. Но мне внезапно становится смешно и я не могу отказать себе в этой маленькой прихоти, а поэтому тихо смеюсь и замолкаю только когда очередной спазм сдавливает горло.
— Покажите мне хоть одного, — прошу, чувствуя, что следующий приступ смеха уже на подходе.
— Например, я.
Некоторое время я пялюсь в темноту, пытаясь осознать услышанное. Признаться, оно не укладывается у меня в голове. Не то, чтобы мне не нравится Риндан — тут, скорее, наоборот, но…
Инквизитор и дознаватель? Нонсенс!
Но Максвелл не из тех мужчин, которых устраивает тишина. Выждав с минуту для приличия, но все же уточняет:
— Мейделин, вы заснули, что ли?
— Н-нет, — бормочу, уже уловив в бархатном голосе ироничные нотки.
— Только не говорите, что не слышали.
Слышала. Так слышала, что забыть теперь смогу нескоро. Но… речь ведь не об этом, верно?
— Зачем вам это, Риндан? — решаюсь на вопрос.
— Я не люблю терять время, блуждая вокруг да около.
Я не отвечаю — у меня просто нет слов. Вот что я ему скажу? “Простите, мистер Максвелл, вы мне тоже нравитесь, но я вас слишком мало знаю”? Да ну, бред какой-то.
Но отвечать не требуется. Я по прежнему не вижу инквизитора, но внезапно вдруг приходит осознание, что мужчина улыбается.
— Вам нужно время подумать?
— Да, — лишь отваживаюсь пискнуть я, все глубже проседая под гнетом непонимания.
Но, казалось, Риндану это и не нужно.
— Тогда поправляйтесь, — раздается шорох, шаги и внезапно ярко вспыхивает пламя в камине. Когда глаза привыкают к свету, я вижу, что мужчина сидит у моего огненного монстра с поленцем в руках, — завтра, к сожалению, проведать вас не смогу — дежурство. А вот послезавтра к вечеру зайду.
Я киваю. Голова гудит — но на этот раз виноват вовсе не переполнившийся резерв.
— На столе — ключ от дома и книги из вашего кабинета: возможно, вам их не хватает. Цветок я полил. Сапоги внизу.
— Спасибо, — тихо благодарю я мужчину.
— Дверь я закрою. С вашего позволения, могу я взять ключ? Мне дико, что вы оставляете его у всех на виду.
Окончательно смутившись, я киваю:
— Да.
— Тогда спокойной ночи, Мейделин, — его голос звучит вкрадчиво, — выздоравливайте.
Утром я долго валяюсь в кровати, игнорируя привычное гудение паровоза. Максвелл вчера ушел, оставив после себя облачко мыслей, которые не давали спокойно спать. Именно поэтому задремала я уже под утро, прежде испив настойки Джо и передумав всё, до чего могла дотянуться мозгами.
