Все тот же мальчик. Знающий то, что знает ребенок из общины, но не более того.
– Пулевик. Импульсник в другой сумке лежал. Переведи оружие в режим одиночного огня – патронов немного. Гранаты?
– Светошумовая и плазменная.
– Квач?
– За спиной. Еще метатель на левой руке, тут крепление болтается.
– Сними его пока, он разряжен. Но и без него хорошо. Может, и отобьемся.
– Ты чего, Оли! Надо бежать! Их слишком много! – всю деловитость с пацана сдуло ветром. Сразу же стало понятно, что чуда не произойдет и память о шестнадцати годах прожитой жизни не вернется к нему. А было бы славно.
– У них только оружие ближнего боя, а у нас гранаты, пистолет и квач. Так что шансы есть. Если, конечно, у них не обнаружится еще сюрпризов вроде того гранатомета.
Говоря с воспитанником, я продолжал наблюдать за людьми, бегущими к нам, с парящего в небе дрона. Двигались сектанты быстро – преодолели уже половину дистанции – и вели себя уверенно. Наверняка считали, что если даже не убили Стража, то оглушили его. И возьмут тепленьким.
– Не вставая, на четвереньках, смещаемся влево, – скомандовал я. И, осознав, что мальчишка замер в ступоре, рявкнул: – Стеф! Делай, что я говорю, и останешься жив!
– Д-да!
– Пошел. Налево.
Слуги демонов наводились на дымящийся остов байка, а мы, наоборот, убирались от него подальше. И одновременно двигались им навстречу. К моменту, когда сектанты достигли места падения машины, Стефан вышел на их правый фланг.
Он старался быть смелым, этот доставшийся мне вместо опытного Стража паренек. По сообщениям датчиков, его просто лихорадило от страха, но он держался за мой голос и выполнял команды. С некоторой задержкой, как порой с дронами бывает, когда блок приема-передачи сбоит. Но выполнял! А когда начал действовать, и вовсе превратился на короткое время в прежнего Стефа, который живет, чтобы сражаться со Злом, и всегда готов к встрече с Всевышним.
Пока сектанты оглядывались, пытаясь сообразить, куда взрыв мог отбросить тело Стража, тот поднялся на ноги и бросил в их гущу шар светошумовой гранаты. За миг до этого я поднял дрона на максимальную высоту, чтобы не потерять последний – вспышка выжигала оптику так же качественно, как и превращала глаза в незрячие бельма. Мальчишка же упал лицом в землю и лежал смирнехонько до тех пор, пока боеприпас не сработал. После чего, повинуясь моей команде, вскочил и принялся расстреливать врагов из пистолета.
Мазал он так, что на это было больно смотреть. Не меньше половины выстрелов уходили куда угодно, но не в тела отступников. Часть их все же цели достигали: один, второй, третий – ослепленные и дезориентированные бандиты падали на землю мертвыми или ранеными. Но, конечно, такое везение не могло продолжаться долго. К моменту, когда пистолет сократил количество врагов вполовину, они пришли в себя и бросились на воспитанника.
– Тело знает! – в последний раз напомнил я ему. – Поверь. Как в Господа веруешь – поверь в то, что ты это можешь!
А потом стало не до того. Сразу четверо сектантов налетели на мальчишку.
Вблизи они выглядели дикарями. Такими, какими и были все люди на Земле и в колониях до того, как Церковь нашла выход. Грязные, дурно пахнущие, в одеждах из шкур животных и какого-то невразумительного тряпья, они смотрелись одновременно страшно и жалко. Но были полны желания убить моего Стефа, а к этому с пониманием я никак не мог отнестись.
Первый удар короткого копья воспитанник пропустил. Слова – одно, а дела – совсем другое. Можно сколько угодно верить в память тела, которое годами изнурялось жестокими тренировками, но сознание одиннадцатилетнего мальчишки не было готово принять это вот так сразу. Подозреваю, рассудочно он был уверен, что все происходящее с ним сейчас не более чем сон, от которого можно избавиться, если сильно закричать и проснуться.
К счастью, острие копья из кости было нацелено плохо – сказывалось действие светошумовой гранаты. Оно лишь скользнуло по груди Стража и не смогло пробить тонкую, но очень прочную куртку. Не броню, конечно, броня движение стесняет, и мало кто из граничников таковой пользовался. Но от таких ударов и таким оружием полевая военная форма со складов из прошлого могла уберечь.
Стефан вскрикнул, совершенно по-мальчишечьи, хотя голос и принадлежал почти тридцатилетнему мужчине. Зарычал и взмахом квача перерубил древко копья вместе с рукой сектанта. А после, наконец, отпустив рассудком знающее, что делать, тело, пошел пластать отступников, практически не встречая сопротивления.
Первого, который остался без оружия и руки, визжащего, как хряк в ноябре, заколол в сердце. Увернулся от удара дубины второго и, используя инерцию разворота, локтем в висок сбил его с ног. Третьего просто развалил чуть ли не надвое вместе с выставленным для защиты ржавым железным тесаком. Четвертый, стоявший дальше всех, развернулся и бросился бежать.
К этому времени стали подниматься на ноги и приходить в себя те, кто от взрыва гранаты пострадал больше. Стефан не дал им даже тени шанса. Скачками – иначе и не скажешь – носился от одного к другому и увлеченно лишал сектантов жизни. Только последнего, услышав мои слова сквозь шум крови в голове, пощадил – оглушил рукоятью.
– Отличная работа, Страж! – похвалил я его, когда он закончил и принялся бродить среди трупов, выискивая тех, кто мог выжить.
Похвалил, а сам скривился. Перебить горстку дикарей, имея качественное превосходство в вооружении – невелика заслуга для граничника. Но для одиннадцатилетнего мальчугана и это подвиг.
– Поверил, что можешь? – уточнил я.
– Я представил, что это сон, – отозвался тот, все еще возбужденно дыша. – А во сне же все бывает.
Вот те на! Пластична детская психика, нечего сказать. Я со своими «верь в себя, как в Господа!», а он просто представил, что все вокруг сон, а он в этом сне непобедимый воин Христов. И нет ему равных.
– Правильно сделал, – но это мнение при заседании епархиальной коллегии, когда мы до нее доберемся, я озвучивать не буду. – Так и впредь поступай.
Я заставил дрона описать вокруг нашей позиции широкий круг, чтобы убедиться в отсутствии других врагов. Никто не подкрадывался, не таился – все, сколько их было, сектанты лежали перед нами.
– Добей тех, кто еще дышит. И сделай это ножом, что у тебя на голени укреплен – береги заряд квача. Нам теперь без транспорта до Новгорода долго добираться.
Одиннадцать мертвых тел Стефан аккуратно сложил в курган, а последнего живого мы быстренько допросили. Посадили спиной к остову потушенного байка так, чтобы он смотрел прямо на тела своих товарищей, и стали задавать вопросы.
Пришедший в себя бандит запираться не стал. Некоторое время, конечно, потратил на проклятия и угрозы, а после парочки зуботычин сломался и вывалил все, что знал. Я, по мере его рассказа, мрачнел все больше и больше.
