– А вот теперь поздно, – буркнул Прол и в сердцах выматерился.
Стефан тут же повернулся в сторону охотника с округлившимися глазами – в общинах так не разговаривали, да и я никогда не позволял себе бранных слов. Я едва успел остановить воспитанника, чтобы он не разразился гневной речью, выдающей его настоящий возраст.
– Следи за языком, нехристь, – сказал я Пролу. – Пока живы – ничего не поздно.
Хотя, сказать по правде, не так уж охотник был и неправ. Позади – сотни Гончих, впереди Владыка, и тоже вряд ли один. Да, у нас огневая мощь и вера, но численный перевес на стороне врага. Признаться, я не очень представлял, как из этой ловушки выпутываться.
– Гринь, Разлом в каком направлении?
Тот прикрыл глаза, поводил головой из стороны в сторону и уверенно указал чуть левее направления нашего движения.
– Стефан, забирай правее. Сколько местность позволит.
До этого мы шли по дороге. Хоть платформа и не нуждалась в ровной поверхности, все же мы старались избегать неожиданностей в виде поваленного бурей дерева или торчащей железобетонной конструкции от древних строений. В темноте их можно заметить слишком поздно.
– Не чуешь, какой грех у Владыки? – снова я обратился к магу.
Тот отрицательно покрутил головой.
– Чую только Разломы, направление и расстояние. Силу – нет.
– Толку, я посмотрю, от твоей магии! – вдруг зло выдал Стефан.
– А от тебя сколько?! – тут же отозвался Прол. И тоже очень раздраженно.
Понятно. Ну, следовало ожидать, на самом деле. Кого еще посылать против группы вооруженных мужчин, знающих, что такое насилие, не понаслышке. Гнев – лучший кандидат.
15
– Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас…
– Чего ты там бормочешь, Страж?
– Помоги немощи нашей, и как Ты некогда запретил волнующемуся морю…
– Самое время молитвы читать! Доставай рельсу, сейчас мы этих тварей покрошим!
– Прол, може нишкнёшь уже? Владыка давит, не понимае? Страж отгоняе!
– Господь – твердыня моя, и крепость моя, и избавитель мой!
Но Стефан не читал чин изгнания или освобождения от страстей, как решил Гринь. Мальчишка просто впал в панику и теперь бормотал те строчки из Священного Писания и проповедей, которые мог вспомнить и которые, по его мнению, к ситуации подходили. Только последняя была не из Библии.
– Оли, что мне делать?
Несмотря на то что голос у Стефана был глубоким и густым, этот его вопрос прозвучал до боли беспомощно. Да, его не так зацепило способностями Владыки – ну какой гнев может быть у одиннадцатилетнего пацана? – зато повергло в страх. И он, сначала молился, как умел, а потом, не сдержавшись, спросил вслух то, что надо было говорить только мне.
– Сдрейфил, Страж? – тут же отреагировал Прол.
Его сила Владыки ударила сильнее прочих. Обиды и злобы в нем было на всю нашу команду, да и еще бы на пару мирян хватило. От того сейчас он краев своим эмоциям не видел, вспыхивая от любого слова.
– Ша, грю! – Гринь тоже стал заводиться, хотя у него с контролем было получше. – Еще за нож возьмись!
– Раньше надо было! Сейчас-то уже что? Меж молотом и наковальней застряли! И Страж потек! Слышь, дохлый? Ты сам как?
– Во мне нет гнева и нет страха, – ответил я, неслышно успокаивая воспитанника и думая, как объяснить охотникам его прорвавшуюся истерику.
Хотя, если вдуматься, зачем? Вероятность того, что нам со Стефаном удастся выбраться из этой западни, стремится к нулю. Какая тогда разница, что поймут или не поймут нехристи? Все равно никому не расскажут, да и использовать не успеют.
Владыка не был бы опасен для Стража, останься тот прежним. Его, как и всех нас, обучали противостоять атакам демонических сущностей любого уровня, кроме разве что Лордов и Королей. А в нынешнем же состоянии, когда в теле мужа сидело сознание ребенка… В общем, я оказался в компании трех неподготовленных к сражению с Высшим демоном человек. Почему я об этом раньше не подумал? Ей-богу, лучше бы и вправду был искусственным интеллектом!
– Я могу попытаться магией прикрыть! – сунулся с предложением Гринь. – Не пробовал, но…
– Вот и не пробуй! – отрезал я, запуская работу медбота и фиксируя снижение уровня адреналина у подопечного. – Был бы уверен, тогда другой разговор, а неумело можно только хуже сделать. Лучше мне не мешайте!
И, сказавши так, я начал читать молитву, освобождающую от страстей. Точнее, диктовал ее Стефану, а тот, сперва дрожащим, но впоследствии окрепшим голосом ее произносил. К сожалению, в моем исполнении она не имела никакой силы – бездушная копия, чего от такого ждать? Стефан же, пусть и не был ревнителем и не владел специальными техниками, своей искренней верой давал нам хотя бы тень надежды.
Спустя две-три минуты давление силы Владыки на нашу группу ослабло. Не так прямо, чтобы отпустило, Прол по-прежнему зло зыркал глазами на Стража, но уже не ругался и к ножу не тянулся – и то хлеб!
Гринь тоже подобрался и стал сообщать, куда смещается Высший – тот не видел нас, а ориентировался исключительно по «показаниям» Гончих. Но главное – перестал паниковать Стефан, снова ставший пусть и не полноценным Стражем, но собранным и настроенным на борьбу мальчишкой.
А потом давление вдруг пропало. Совсем, будто и не было его. Словно целая пятерка ревнителей встала вокруг и затянула чин освобождения. Лица людей разгладились, Стефан так и вовсе разулыбался – я отметил серьезный выброс эндорфинов. С камеры дрона я также фиксировал, как низшие демоны меняют курс и продолжают движение вдоль дороги, по которой мы недавно двигались. Как если бы потеряли нас из виду, чего быть никак не могло – мы в прямой видимости находились.
– Гринь – ты это сделал?
– Что сделал? – уточнил охотник.
– Заблокировал силу Владыки и отвел глаза с нюхом Гончим?
– Ты ж сказал не делать. Да и как бы?
– Тогда кто?
Ответ я получил через семь минут. Платформа забирала все сильнее влево, приближаясь к границе леса, который в опустившейся темноте уже выглядел черной стеной, когда в ста пятидесяти метрах впереди показались три человеческих фигурки. Стефан, с моей подсказки углядевший их первым, не раздумывая навел на них рельсотрон.
– Не стреляй! – Гринь положил ладонь на оружие, заставляя ствол опуститься. – Это свои.
– Какие свои ночью в лесу? – не удержался мальчишка.
– Зазноба моя, – не очень понятно объяснил нехристь.
Меньше чем через минуту уже можно было разглядеть стоящих на нашем пути людей. Женщин, если быть точным. Трех женщин, одна из которых была настолько старой, что, казалось, вот-вот рас-сыпется, вторая – молодой, улыбающейся и весьма красивой, а третья – девчонкой-подростком лет тринадцати, стоявшей опустив голову и прикрыв лицо волосами.
