План у Баал-Берита, как я понимал, был не таким уж простым, как нам поначалу казалось. Первые-то дни я думал, что Высший демон только силы пробует, границы возможного для себя определяет. Попытался Стефана захватить – не вышло, попробовал со Стражами на посту – получилось. И нас, как я полагал, гнал, чтобы сведения о его способностях в Ассамблею раньше времени не попали.
Теперь-то уж стало понятно, что в шкатулке этой не одно дно. Золотоголовый не по ошибке обнаружил свои умения, а вовсе даже сознательно. Стефан или другой кто должен был выжить и донести сведения до церковных иерархов. Для пущей серьезности он даже охоту устроил на беглеца – сейчас понятно, что для вида, а не серьезную. Хотел бы демон – не ушли бы мы живыми.
Только тут его планы первый раз на овраги и налетели. Точнее, на магов: сперва Гриня, а потом и ведьм Триады. Не думал он, что в его игры другая сторона вмешается. Да еще и Анубис невесть из какой дыры вылез со своими замашками на мировое господство. Но в конечном итоге все равно вышло, как он хотел.
Информация о Золотоголовом долетела до Ассамблеи, на Трибунал в Новгород собираются епископы от всех епархий. Здесь-то и должны вступить в игру сообщники Золотоголового – одержимые или же священство, с пути истинного свернувшее. Сам Стеф стал более не нужен – Трибунал состоялся бы уже в любом случае, а Страж, которому отводилась роль приманки, после встречи с древним богом обрел способности, что могли Золотоголовому помешать. Вот и решил он от него избавиться, послав одержимого в камеру.
Дальше… Я, признаться, не очень понимал, что в конечном итоге демон желает провернуть. Перебить всех иерархов? Удар, конечно, для Церкви серьезный, но не фатальный. Младшие займут места старших, станут осторожнее и только. Ради такого исхода столь сложную многоходовую комбинацию запускать – несолидно как-то даже для Высшего демона. Максимум на мелкое вредительство тянет.
– Чего тут думать, Оли? – сказал Стеф, когда я, устав бесконечно прокручивать варианты, озвучил ему свои мысли. – Одержимыми он хочет верхушку Церкви сделать!
Может, и так, конечно. Только – не слишком ли просто? Одержимых можно обнаружить, они ведь по сути – трупы, только демонической силой от разложения удерживаемые. Рано или поздно истинная природа подобных «пастырей» выйдет наружу. Скорее, рано, ведь насельниками в телах будут низшие демоны, а те своими делами быстро покажут свою истинную суть. Нет в них терпения.
Или это я все усложняю?
– Это все догадки, конечно, – протянул Кирилл, выслушавший мои сомнения. – Но мне лично кажется, что цель у демона другая. Он хочет своих слуг во главе церквей посадить и незаметно их проповедями и прочими действиями извратить суть учения. Времени на это потребуется больше, но память человеческая коротка. Двадцать-тридцать лет под таким управлением, и никого из мирян не удивит тот факт, что в храме, оказывается, надо кровавые жертвы приносить. В одном, Стефан, наставитель твой прав – не для низших демонов такая задача. Эти твари просты, тут кто поумнее требуется.
Так ни к чему мы и не пришли в итоге. Решили готовиться к Трибуналу и на нем уже смотреть, что да как. Для нас со Стефом потянулись дни, наполненные бесконечными допросами и молитвенными бдениями – положено по уставу перед Трибуналом предстать, духовно очистившись от суеты. А Кирилл, пользуясь тем, что от проведения дознания его никто не отстранял, постарался, чтобы в келье, в которую перевели Стража вместо камеры, побывало максимальное количество священников. Так он пытался найти других одержимых или хотя бы снять подозрения со своих подчиненных. Ревнителей, что прошли проверку, он намеревался использовать на Трибунале.
Но главной проблемой по-прежнему оставалось крыло Стражей. Именно гвардейцы охраняли храм во время проведения Трибунала. Случись что внутри, они останутся верны приказам, которые получают от первого викария. А если именно он, как мы подозреваем, является слугой Золотоголового, то ничего хорошего нас не ждет.
Требовалось как-то изменить расклад сил, но как это сделать, находясь фактически в заключении, ни я, ни Стеф не понимали. Помощь же пришла откуда мы и не ждали.
В Новгород прибыли первые участники Трибунала – трое питерских епископов. Приехали инкогнито, никаких торжественных встреч у ворот не было, однако к обеду весь кремль только и делал, что обсуждал гостей. Точнее, злословил.
Дело в том, что Питерская епархия служила по канону протестантскому, или, как они сами его называли, первоапостольскому. Что в нем такого было первоапостольского, кроме них никто, пожалуй, и не понимал. Как, впрочем, и наоборот – на многие порядки, принятые в православной традиции, питерцы смотрели с хорошо скрываемой брезгливостью.
Разумеется, епископы прибыли не одни, а с охраной и небольшой свитой чинов поменьше, один из которых нас вскорости и навестил. Устав это не запрещал, а в свете готовящегося Трибунала даже поощрял, так что вскоре Стефан принимал у себя «гостя» из северной столицы Ассамблеи, которого, к слову, он первым делом проверил на предмет одержимости, и только убедившись, что перед ним живой человек, начал разговор.
Дознавателем питерцев оказался весьма необычный священник, который мне сразу же не понравился. Нет, так-то он был вполне представительным мужчиной, даже какая-то благообразность в нем присутствовала. Возрастом немногим за сорок лет, с короткой, абсолютно седой бородой на довольно моложавом лице и обритой наголо головой, он больше походил на моряка-китобоя, чем на священнослужителя. Одет он был в мирское платье: что-то вроде короткого кафтана серого цвета, того же цвета широкие брюки и мягкие туфли черной лакированной кожи. Распятия на груди, в отличие от православных и католиков, он не носил, как, впрочем, и все протестанты.
Войдя, он поприветствовал Стефана, представился пастором Акселем, после чего сразу же потребовал – не попросил! – отключить на время беседы наставителя. Меня то есть.
– Питерская реформаторская епархия не признает право на существование искусственных интеллектов и цифровых копий умерших личностей, – объяснил он свое требование. – И одни, и другие являются мерзостью пред лицом Господа.
«Он еще и харизмат!» – простонал я в унисон со Стефом.
Протестантство, кроме того что являлось одной из трех конфессий, входящих в Ассамблею, само делилось на несколько внутренних течений. Господствующих было три: лютеране, пятидесятники и баптисты, однако каждое из них тоже делилось на отдельные ветви.
Одним из побочных течений были харизматы, с точки зрения православных – настоящие фанатики. Они, в частности, отрицали возможность использования достижений наших предков, считая, что именно прогресс и зависимость от него привели в итоге человечество к Темным векам. При полной нетерпимости к иным точкам зрения, харизматы были одними из самых сильных боевых священников, совмещая в себе, причем без всяких нанитов, возможности Стражей и ревнителей.
– Вы на территории православной епархии, пастор Аксель, – попытался мягко спустить его с небес на землю Стеф. – Как у нас говорят, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
