Меня насквозь электричество прошибает, пока мужчина вытворяет со мной все эти ужасные вещи: пальцы трут правый сосок, губы прикусывают левый, а я как кошка изгибаюсь под ним. И приподнимаю бедра, встречая толчки его члена, которые перестают быть осторожными и медленными.
- Моя развратная училка, - шепчет Иван, и когда я хочу возмутиться – целует.
Нашел способ меня затыкать, подлец. Назло прикусываю его губу, и мужчина стонет мне в рот.
- Горячая, - короткий поцелуй, и мощное движение членом на всю длину, - сладкая, - укус в шею, от которого я вскрикиваю, - держись, Василиса! И кричи!
Он приподнимает мои бедра над кроватью, и резко вдалбливается, а я… да, кричу. Мне хочется это остановить сию же секунду, а еще хочется, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Наполнена так, что, кажется, еще миллиметр – разорвал бы. Дышать нечем, жадно хватаю воздух между поцелуями, и вцепляюсь в спину мужчины ногтями – лучший метод, чтобы сбросить напряжение.
- Ааах, - вскрикиваю от особо сильного движения члена, который задел какую-то жутко чувствительную точку во мне, и почти теряю сознание.
Или теряю его от накатившей волны наслаждения, пробежавшей по всему телу: от сведенных пальцев на ногах, до затылка.
Несколько движений, и Иван содрогается на мне, и во мне А затем придавливает своим телом так, что я всерьез начинаю опасаться за свою жизнь.
- Слезь с меня!
- Позже, - лениво бормочет он, и сжимает мою грудь ладонью.
- Ты меня раздавишь! Тебе мало изнасилования, ты еще и убить меня хочешь?
Щипаю его за спину с нескрываемым наслаждением, и Иван шипит. Наконец, он скатывается с меня, и тут же садится на кровати, положив мне ладонь на живот, мешая подняться.
- Какого еще изнасилования, милая?
- Такого, которое только что было!
- Так значит, я над тобой надругался? – веселится Иван, и его тон снова меня бесит.
Довольный такой, получил что хотел.
И свалит скоро.
- Разумеется. Я ведь сказала тебе «нет».
- Ты много чего говорила, - закатывает он глаза, - весь мозг вынесла, сладкая. И ты так не хотела меня, что стонала подо мной так страстно?
- Это от боли, - пытаюсь пнуть Ивана, но он ловит мое колено, и целует. От чего я краснею больше, чем от того, что творилось на этой кровати пару минут назад.
- И всю спину расцарапала тоже от боли?
- Я вырваться пыталась. И вообще, иди к девочкам и продолжай пялиться на их задницы и сиськи!
Иван хохочет, и снова накрывает меня своим телом. Весьма возбужденным телом, хмм.
- Так вот оно! Ревнивая ты кошка… раз уж мне гореть в аду, или сидеть за твое изнасилование, то, - он приближает свое лицо вплотную к моему, и шепчет: - до утра я тебя не выпущу.
Отвечаю ему гневным взглядом, скрывая довольство.
Я и сама не планировала тебя отпускать до утра, Ванечка, так что давай поиграем!
ГЛАВА 33
Ох. Никогда так не… занималась любовью? Не трахалась?
Звучит грубо, зато по сути: ночка выдалась жаркой. Бессонной. Сводящей с ума. Такой, что все тело болит, и похожа я на пугало: щеки в мелких царапинах от мужской щетины, губы распухли, на груди, бедрах и животе отметины от «нежных объятий» Ивана, а на шее засосы.
Кручусь перед зеркалом, разглядывая себя во всей красе, и бросаю на спящего Ваню взгляды – ну сколько можно валяться?! Внутри разливается нежность: ну какой он классный все же, хоть и абсолютно невыносимый. Спину ему всю исполосовала – нужно аккуратнее быть в следующий раз…
Иван открывает глаза, и щурится. А затем его взгляд падает на меня, и… он начинает смеяться:
- Ты что, крыжовник и малину собирала, пока я спал, а потом тебя дикие пчелы покусали? Что с тобой, Василий?
Вся моя нежность умирает, только родившись. Мало ему расцарапанной спины, нужно было еще кое-что Ивану покоцать, а то больно уж он веселый.
Отворачиваюсь, и топаю в душ. Вот гадкий мужлан! Не мог комплимент какой-нибудь сказать?
В душе разглядываю себя вблизи, и понимаю – не мог. Это была бы ложь.
- Кошмар какой, - хватаюсь за щеки, во все глаза рассматривая свое отражение. – Выгляжу будто после бомбардировки.
Пока смываю с себя все многочисленные следы ночного марафона, думаю. И мысли мои мрачны. Изменила мужу – раз, переспала не с порядочным мужчиной, а с проходимцем каким-то – два, проходимец этот меня просто поиметь захотел – три.
И непонятно, что дальше будет.
Выхожу из душа, замотанная в длинное кремовое полотенце, и натыкаюсь на Ивана, который и не думает прикрыться.
- Обиделась? – непривычным мягким голосом спрашивает он. – Василий… Василиса, ты ведь знаешь, что ты красавица? Я пошутил насчет малины, крыжовника и пчел, не хмурься.
Надо же, а я уже готовилась к новой порции идиотских шуток.
- Ну и что между нами? – пересилив, интересуюсь я.
- Что?
- Я тебя спрашиваю, - скрещиваю руки на груди, а Иван теряется от моего вопроса.
Нервничает. Смущаться начинает своей наготы.
- А что ты имеешь в виду?
- Не придуривайся, Иванушка. Ты знаешь, что я имею в виду.
А если не знает, значит он – сказочный дурачок.
- Василий, ну мы ведь взрослые люди!
- То есть, переспали, и у каждого своя жизнь? – пытаюсь я понять мужчину. – Вань, говори как есть, мне просто знать надо. Если что, в ноги тебе падать в слезах не буду. Люблю определенность, знаешь ли.
Мужчина подходит к окну, и полностью раздвигает шторы – вижу, нервничает.
Хочешь напугать мужика, спроси: «Почему мы не держимся за ручки?»
- Ну вообще, мне пора бы уже жениться, - бормочет Иван, и в холодный пот бросает уже меня.
- Пора, так женись.
- На тебе! – воодушевляется мужчина. – Родителям моим ты понравилась, братья вообще в восторге. Решено!
