- Всего доброго! Попрошу более меня не беспокоить, - непривычно холодно произносит она, тогда как я ожидал мордобоя: или Лейле врежет, или, что более вероятно, мне.
Но не этого.
Из головы вылетает все: хотел вызнать как Вася меня выследила, как проникла в «Дельту», зачем вырядилась подобным образом, и остается лишь желание ее удержать.
- Да постой ты, дай хоть объяснить!
Разумеется, Василиса из врожденной вредности разворачивается ко мне спиной, скидывает на пол куртку, на которую наступает. Подозреваю, наступает специально, впечатывает шпильки в тонкую кожу, оставляя царапины, и быстрыми шагами направляется к выходу.
Бегу за ней, выставляя себя на всеобщее посмешище, от которого теперь не отмыться… и плевать. Она важнее всего! И уже почти у выхода из зала, когда я догоняю свою невыносимую женщину, раздается:
- Всем оставаться на своих местах!
Полуголую Василису хватает за руки один из ментов, а меня скручивают сразу трое.
ГЛАВА 46
Ну я и дура.
Клиническая!
- Хоть бы одеться дали, - ворчит Оксана, умостившись рядом со мной на неудобной железной лавке, и повышает голос: - Эй, нам по звонку положено! Я свои права знаю!
- Ты молчи там, шлюшка, - раздается в ответ мужской голос.
Сижу за решеткой в темнице сырой. А если быть точнее, то в участке, в компании маргинального вида личностей.
А все Иван… хотя, что уж там, в этом виновата я, и только я.
Совсем крыша съехала на почве влюбленности. Это ж надо было полезть в логово бандитов с целью распустить слухи об Иване. Неужели я правда думала, что он, узнав, что я влезаю в его дела, все бросит ради меня?!
Точно дура.
- Эй, Вась, ты чего, - приобнимает меня подруга. – Не паникуй, нас отпустят. За такое не сажают, максимум что нам грозит – ночь в этом обезьяннике. Ты чего такая грустная?
Я не грустная, я в ужасе.
Вляпалась.
Так и знала, что от этого недоэскортника нужно подальше держаться. Чувствовала ведь своими вторыми девяноста – не доведет он меня до добра.
- Влюбилась я.
- Так я знаю, - хихикает Оксана. – Тоже мне, новость дня!
- Ты не понимаешь, - умещаюсь на лавке полностью, и обхватываю замерзшие колени руками, - оказывается, я никогда и не влюблялась до этого. И уж тем более, не любила. А этого вот козла полюбила так сильно, что дров наломала. И смотри, где я оказалась, да еще и тебя за компанию утянула.
Еще и уши развесила, когда Ваня заливал, что «она просто сидела на моих коленях», и «ничего такого, дорогая». Фу, от самой себя противно. Всегда поражалась дурехам, которые верят, что след от губной помады на воротничке – это в автобусе давка была, и нечаянно вышло. И женский волос, застрявший в ширинке – тоже простое совпадение, как и запах чужих духов, царапины на спине и засосы.
Но край кретинизма – когда мужика ловят с поличным, и он умудряется отмазаться. Вот до этого края я и дошла, но всего пара фраз о том, как я ему дорога, и…
Поплыла.
Дура.
- Ненавижу его! – слезы подступают, и я не могу отогнать их привычной злостью, которая всегда мне помогала. – Предатель!
- Так Иван же не спал с этой… девушкой.
- Раньше спал, и сегодня бы с ней ночку провел, если бы я ему малину не попортила.
Стоял, глазами хлопал, пока его девка распиналась передо мной про его любимый «кабинет» с камином. У этого камина, наверное, весьма романтично предаваться продажной любви.
- Есть же презумпция невиновности, - зачем-то защищает Оксана предателя-Ивана. – Я ведь видела, как он к тебе рванул. Забил на все и вся, как обычно, ради тебя, Вась. Ну не стал бы мужик так бегать за не особо нужной ему женщиной!
И я так думала. А сейчас, после разговора с Яном, поняла: парни – они как дети до глубокой старости. И фантазии у них примитивные: стюардессу трахнуть, медсестру, училку. Ваня поди прется от этой идеи, развлекается.
Доразвлекался.
Жаль, я ему колено не сломала. Вспоминал бы меня всю жизнь тихим недобрым словом, как Воланд помнил ту ведьму.
«Угу, а потом бы ему больное колено всякие местные Маргариты натирали, - мрачно думаю я, представляя безрадостную картину разврата, которому Иван явно будет предаваться. – Нет, пусть здоровенький ходит!»
- Хм… Вася, ты только не обижайся, но в последнее время ты ведешь себя неадекватно. Особенно в последние дни.
Смотрю на подругу, и вижу – она и правда озабочена, не ерничает. Тревожится.
- Первая любовь всегда неадекватна, да и характер ты мой знаешь, - стараюсь говорить спокойно, и не в коем случае не начинать реветь. – Я – не самый вменяемый человек в этом городе, Окси. Думала, что ты давно это поняла.
- Не, к этому я привыкла, но я… знаешь, почему я с тобой ввязалась в это дело?
- Из-за скуки, - отвечаю, вспомнив, как подруга жаловалась на неинтересную замужнюю жизнь.
Будто замужем вообще весело бывает.
- Нет, просто я поняла, что одну тебя оставлять нельзя. Вот и… - Оксана разводит руками, показывая, чем закончилось это «вот и…» – Ты, случаем, не беременна?
Невольно краснею, припоминая наши немногочисленные ночи с Иваном. И секс у нас всегда был странный, почти на грани БДСМ: то игра в изнасилование, то порка, то связывание… тоже фантазии свои воплощал.
Эта его потаскушка, наверное, за такое по двойному тарифу берет. А со мной сплошная экономия.
- Нет, мы предохранялись, - уверенно произношу я, этой уверенности не испытывая. Пару раз мы точно были с защитой, но всегда ли? – Даже если бы я была беременна, слишком рано для перепадов настроения и неадекватного беременного состояния мозга.
- У всех по-разному. Ты бы проверилась, я тебя не первый год знаю, и такую тебя, - Окси внимательно глядит мне прямо в глаза, - я вижу впервые.
- Самохина, Кузнецова, на выход, - рявкает один из бравых ментов, и мы с подругой поднимаемся.
