Еще живы немало людей, с восторгом вспоминающих молодого, бойкого и прямодушного Флаглера этой эпохи. В эпоху покупки нами некоторых керосиноочистительных заводов в Кливленде он был особенно занят. Однажды он случайно встретил на улице старого приятеля немца — булочника, которому давно уже продавал муку. Этот приятель рассказал ему, что оставил булочное дело и вместо этого устроил небольшой нефтеочистительный завод.
Это поразило Флаглера и в то же время очень его огорчило: приятель вложил все свое маленькое состояние в маленькое дело, которое, по мнению Флаглера, не могло быть прибыльно. Но делать было нечего. История несколько дней не выходила у него из головы и, видно, очень его беспокоила. Наконец он приходит ко мне и говорит:
— Этот парень понимает кое-что в пекарном деле, но ничего в очистке нефти. Откровенно сказать, мне хотелось бы предложить ему продать свое дело нам и принять участие в нашем деле, — его судьба у меня на совести.
Я, понятно, согласился, Флаглер поговорил с клиентом, откровенно сознавшимся, что он бы продал дело, если бы мы пришли для оценки его завода. Мы это и сделали, но тут оказалось совершенно неожиданное препятствие. Ценой, которую мы давали за завод, клиент удовлетворился, но потребовал совета от Флаглера, брать ли ее наличными деньгами или паями Standard Oil Company al pari. Он при этом объяснил Флаглеру, что, получив плату наличными и уплатив ими все свои долги, он со спокойным духом будет спать и будет восхищен таким оборотом дел. Но раз Флаглер уверен, что наши паи принесут хороший дивиденд, он лучше уж возьмет акции и пристроится к такому «шикарному дельцу»… Решить этот вопрос Флаглеру было трудновато, и он сперва отказался давать булочнику совет. Но тот не отставал и никак не освобождал Флаглера от этой ответственности, с неба на него свалившейся. Наконец Флаглер предложил экс-булочнику получить на половину суммы наличных и тем самым погасить половину своих долгов, а на другую взять паев и ждать дальнейшего. Так булочник и поступил, с течением времени приобретая все больше и больше паев компании, и Флаглеру не пришлось раскаиваться в совете, данном бывшему клиенту.
Я убежден, что мой старый друг этому пустяку посвятил такое же внимание и столько же времени на обсуждение, как и любому из своих колоссальных планов, а это уже может служить, хотя отчасти, его характеристикой.
Другой из моих бывших компаньонов, Г.Г. Роджерс, создал нечто подобное флаглеровской East-Coast’ской (Западного побережья) железной дороге, в образе своей Виргинской железной дороги, которой суждено открыть миру громаднейшие залежи каменного угля. Ни одному из них, бывших друзей моих, не было необходимости возлагать на себя такие колоссальные и трудные задачи. Но они в них находили наслаждение и удовлетворяли честолюбие проведением в жизнь этих громадных задач. Оба эти примера ярко подчеркивают одну черту американского национального характера — именно, что мы, американцы, действуем больше из радости действий и удачи в них, чем из материальных побуждений.
Ценность дружбы
Современную молодежь вряд ли заинтересуют мои стариковские россказни, хотя было бы не без пользы показать, хотя бы и в скучных рассказах, доказать молодежи, как высока ценность, насколько выше всех других ценностей — ценность друга во всех общественных кругах без исключения.
Сколько разных сортов друзей водится на Божьем свете! Но всех их, без исключения, надо приберегать на случай, — пусть один лучше другого, но каждый друг в одиночку ценен по-своему, это узнаешь лишь с приближением к старости. Есть, правда, сорт друзей, которые, попроси у них в минуту нужды помощи, как раз в эту минуту лишены возможности вам ее оказать.
— Не могу принять твой вексель, — говорит один, — я дал слово компаньонам никогда этого не делать, и они тоже дали мне слово этого не делать.
— Я бы сделал это для тебя, но ты сам понимаешь, в данное время я и т. д. и т. п., — говорит другой.
Мне трудно осуждать таких друзей. Я знаю, что дружба очень часто — результат темперамента. А часто в таких разговорах виновато действительное стечение обстоятельств, лишающее друга возможности сделать то, что он, может быть, и сделал бы.
Оглядываясь в прошлое на своих друзей, я нахожу среди них лишь немногих этого сорта, но зато очень и очень много других, истинных друзей. Был у меня и совершенно исключительный друг — С.В. Гаркнесс, с первой встречи, казалось мне, питавший ко мне полное доверие. В один прекрасный день наши нефтяные склады и очистительные заводы в течение немногих часов выгорели дотла — спасти ничего не удалось. Правда, они были застрахованы в несколько сот тысяч долларов, но мы очень беспокоились, скоро ли удастся нам получить такую огромную страховую премию, и боялись, что пройдет немало времени, пока удастся все это уладить.
Завод же, о котором идет речь, нужно было немедленно восстановить и, следовательно, необходимо немедленно искать денег. Гаркнесс был заинтересован в нашем деле, и я ему сказал:
— Пожалуй, мне придется обратиться к тебе за деньгами. Я, правда, не уверен, что это понадобится, но мне показалось лучшим предупредить тебя заранее.
Он знал положение дел и в долгих разъяснениях не нуждался. Он просто выслушал, что я ему сказал, и, будучи немногословным, сказал только:
— All right,John Д., я дам все, что имею!
Вот все, что он сказал; но я пошел домой свободным от бремени забот. Впоследствии выяснилось, что страховое общество Liverpool, London and Globe Insurance Company выплатило нам всю премию прежде, чем были покончены постройки. Хотя таким образом мне и не пришлось воспользоваться деньгами друга, я никогда не забуду благородной манеры, с которой они мне были предложены.
Опыт такого рода, признаю с благодарностью, был для меня не редкостью. Я в ранние дни моей жизни был великим заемщиком, дело мое шло хорошо и быстро развивалось, и банки охотно верили мне деньги. С того момента, когда громадный пожар доставил нам массу проблем, я постоянно изучал положение дел, чтобы знать всегда, сколько денег может нам понадобиться единовременно.
Мы привыкли заблаговременно, до настоятельной потребности в деньгах, подготовлять почву для своих финансовых предприятий. Я никогда не был из числа тех, кто, как говорится, откладывает дела в долгий ящик.
Вот еще случай из того же времени, доказывающий, как много друзей было у нас в то время. О нем я узнал уже значительно позже события.
Дело шло о банке, с которым у нас было много дел и директором которого состоял один из моих друзей, Стильмаль Уитт, человек очень богатый. На одном из заседаний подняли вопрос, что банк предпримет, если нам потребуется еще больше денег. Дабы не подавать сомнений в своем образе мыслей, Уитт потребовал свой денежный ящик и, когда его принесли, сказал, положив руку на него:
— Господа, те молодые люди вернее верного. А если они потребуют денег больше, я требую, чтобы банк их им выдал без рассуждений, если же вы потребуете большего обеспечения — вот, господа, берите, сколько вам угодно!
