— Антон, — позвала я его, он медленно повернул голову в мою сторону, посмотрел на меня, и молча, вернулся в исходное положение.
— Почему ты не спрашиваешь, где я была?
— Я не хочу это знать.
Ущипните меня! Я что сплю?
— Тошь, это не то, о чем ты подумал, — осторожно начала я. Он усмехнулся и опять ничего не сказал.
— Тошь…Я не видела Яна, честное слово, и ни с кем другим я тоже не была…в этом плане.
— Тогда с кем ты встречалась? — он холодно на меня посмотрел, но, в то же мгновение, холод в его глазах исчез, и взгляд стал просто потерянным.
— Я не могу сказать…
— Хорошо, не говори.
Тут я малость обалдела. Ничего себе перемены в любимом!
— С чего это вдруг такое смирение перед судьбой? — не удержалась я от вопроса.
— Я достал тебя своей ревностью, да? — будто не слыша моего вопроса, спросил он, — Мне не хочется омрачать наш последний день. Уже не имеет значения, с кем ты будешь завтра.
Черт, почему же мне так больно от его слов! Я ведь хотела свободы, хотела жить по-другому.
— Я вижу, ты удивлена, — тепло улыбнулся мне он, но глаза были серьезными. — Знаешь, есть одна притча: «В одной школе Учитель по философии, заходя в класс, где сидел его самый лучший ученик, увидел, как тот ест рыбу, спросил его:
— Что ты делаешь?
— Я ем рыбу, потому что я ее очень люблю, — ответил ученик.
Учитель разозлился и ударил ученика.
— Ты не любишь рыбу! Если бы ты ее любил, то отпустил бы ее обратно в море. Ты любишь вкус рыбы у себя на устах, а значит, любишь себя».
— Вот так и я, — продолжил Антон, — Очень долгое время любил себя. Но сейчас все не так. Я отпускаю тебя в море, рыбка, потому что люблю.
— Отпускаешь? — хрипло пробормотала я, — Но я не хочу больше свободы! Я никогда не находила сил уйти от тебя, ты меня возвращал…А, впрочем, возвращалась я сама, если бы я захотела, ты бы меня не нашел. Ты моя зависимость, мой наркотик.
— Поэтому уходи.
— Ты не давал мне дышать! — выкрикнула я, — Я нуждалась в тебе даже тогда, когда ты был извергом, животным.
— Это не жизнь, — сказал он, — И это не любовь.
— Но сейчас все не так! Мы оба изменились. У нас есть шанс, Тошка! Прошу тебя, не отталкивай меня.
— Ты хочешь умереть вместе со мной? — глаза его вспыхнули гневом, — Но подумай, на кого ты оставишь Кирилла? Да и не имеешь ты права распоряжаться еще не родившимся ребенком!
Он прав. Я подвергаю опасности не только свою жизнь. А Кирилл? Если бы Антон знал, насколько он прав — на отца Киру я теперь не оставлю ни за что. Воспоминания об отце, о нашем разговоре, повергли меня в еще большее отчаяние.
— Давай завтракать, — закрыл тему Антон, — Потом мы проведем весь день вместе, наш последний день. На утро я отпущу тебя.
Утро. Я боялась его. Я гнала его в мыслях прочь. Пусть ночь задержится, не уходит так скоро. Пусть будет солнечное затмение, если оно способно подарить мне тьму, несколько минут. Пожалуйста.
— Я знаю, что ты не спишь, — раздался голос Антона за дверью. Сон…Сна не было в помине! Были только часы, стрелки которых передвигались с дьявольской скоростью.
Я открыла дверь, и, глядя ему в глаза, прошептала:
— Еще один день, пожалуйста. Один, я больше не попрошу тебя ни о чем.
Его лицо скривилось как от боли, но он промолчал и только отрицательно покачал головой.
Несколько минут ушло на то, чтобы собрать те вещи, которые я привезла сюда. Тошка вызвал такси. Он стоял и смотрел на меня. Несколько минут…Осталось всего лишь несколько минут…. Я сделала шаг в его сторону, а он отпрянул от меня.
— Попрощайся хоть, по-человечески, — почти прошептала я.
Было видно, что он собрал всю свою волю в кулак. С усмешкой на губах он медленно подошел ко мне и убрал упавшую прядь волос с моего лица.
— У тебя все будет хорошо, — произнес он, прижал меня к себе и легким поцелуем коснулся моего лба.
Всю дорогу к дому, я вспоминала только этот момент. Только эти воспоминанья помогали мне не вернуться обратно. Он со мной…он должен вернуться ко мне.
Как только я зашла в квартиру, навстречу ко мне выбежал мой сын.
— Мама! — радостно закричал он, а я прижала его к себе и почувствовала, что по моим щекам текут слезы.
— Мама, не плачь, мама!
Я сделала над собой усилие и улыбнулась ему.
— Мам, а вы опять уезжали далеко? И не могли меня взять с собой? — я коротко кивнула Кирке, — Ты не волнуйся, со мной все в порядке, я ведь уже взрослый, — я невольно улыбнулась на эти слова. — А ты знаешь, дедушка приезжал ко мне каждый день! И он обещал, что через год, когда я еще вырасту, он возьмет меня с собой в поход. Мы пойдем в настоящий лес! — ликование моего сына было безграничным, но вдруг он стал серьезным и тихо спросил:
— А где папа?
— Он не смог приехать. Но он очень любит тебя, Кира.
— А когда он приедет?
— Скоро, — как же больно, больно смотреть в его глаза и врать. Серые глаза Кирки, такие же, как и у Антона, смотрели на меня и верили мне.
Звонок Виктории Стрелковой на следующее утро вывел меня из равновесия окончательно.
— Привет, подруга, — ехидно произнесла Вика, а я про себя чертыхнулась, — Звоню тебе не просто так, как ты понимаешь. Поговорить надо.
— Кому надо? Тебе или Яну? — хмуро произнесла я.
— Нет, дорогуша, Ян не расположен на общение с тобой.
— Так чего тебе надо? — уже не скрывая своего раздражения, спросила я.
— Нам надо поговорить, — четко выговорила она.
Я вздохнула. Все-таки, она не чужой мне человек. Немного странно было осознавать, что Вика родная тетка моей, еще не родившейся, дочери.
— Хорошо. Где?
— Приезжай ко мне домой, часиков в семь, — прощебетала Вика и положила трубку. И зачем я только согласилась? Но может быть она сможет рассказать мне, что сейчас происходит с Яном. После того, как он в ярости вылетел из моей палаты, я больше его не видела. Долгое время он оставался для меня близким человеком, тем, кто помогал мне даже тогда, когда другие отворачивались от меня. Если бы не Ян, не знаю, что со мной было бы, когда Антон затеял свою глупую игру в кошки-мышки с Сизовым. И он отец моего ребенка. Я тоскливо посмотрела на телефон, желая всеми фибрами своей души набрать номер Антона. В пору завыть на луну…
Около семи часов вечера, когда я последний раз посмотрелась в зеркало перед поездкой к Вике. Очень странно, но вторая беременность сделала меня моложе. Сейчас я была похожа на девушку — первокурсницу, а не на беременную мать. Если в первую беременность я была бледна, как полотно, то сейчас мои щеки заливал здоровый румянец, а глаза, казалось, светились изнутри. Живот, не смотря на все страхи Влада, не был большим. Шел пятый месяц моей беременности.
