— А теперь, скажи мне, сын, заслужила твоя мама прощения или она до сих пор плохая? Ты знаешь, ты можешь винить меня во всем и будешь прав, по- своему. Но не ее. Она делала все, чтобы изменить нашу жизнь. Только одного она понять так и не смогла — меня невозможно изменить.
Я убежала. Не смола дальше слушать. В ушах звучали его последние слова. Бежала и ревела, чисто по-женски. Устала быть сильной, устала бояться за самых дорогих мне людей.
— Лена? Лена! Он что тебя обидел?
Слова Викинга, вставшего на моем пути, дошли до меня не сразу. Я подняла мокрые глаза на него и уставилась в немом вопросе. А потом я расхохоталась, горько и с надрывом, истерично. Пришла в себя только тогда, когда мою щеку что-то обожгло.
— Прости, прости, — прошептал Вик, — Я не знал, как тебя еще остановить, слов ты не слышала.
— Возвращаешь долги, Викинг? — от ледяного голоса мужа я вздрогнула и обернулась. Антон стоял в своей излюбленной позе — непринужденно и засунув руки в карманы брюк. — Моя жена спасла тебя, и ты теперь считаешь себя обязанным, понимаю. Но тебе не стоит забывать соблюдать дистанцию.
Викинг стоял и хмурился, Антон выдержал паузу и добил предполагаемого соперника:
— Она моя, Викинг.
Они стояли и стреляли друг в друга глазами. А я же, стоя ровно посередине, между ними, отчетливо понимала, что сейчас они делят не женщину, а территорию. И так противно стало от этого, хоть волком вой.
Повернулась, чтобы уйти, но не тут-то было. Антон взял меня под руку.
— Я приехал, когда ты попросила, хотя это было почти невозможно, поэтому сейчас не надейся уйти от разговора.
Вик как-то недобро хмыкнул и, посмотрев на него, я поняла, что он готов костьми лечь, чтобы я не пошла с Антоном. Глупо и страшно. Вику не нужно было моих слов, он все понял по моему лицу и просто ушел. Антон ухмылялся. Он выиграл, в очередной раз, и не скрывал свою победу. Кто я? Что я? Статуэтка? Главный приз? Кто я для него теперь? И как давно перестала быть просто любимой женщиной?
— Пойдем, — бросила я, направляясь в свою комнату в осточертевшем мне доме. Он пошел за мной, молча, ступая легким шагом.
Мы стояли друг напротив друга и молчали. Я не знаю, почему молчал он. Я же пыталась разглядеть в этом незнакомце своего мужа. Черт, ведь даже внешности не осталось!
— Знаешь, мне вдруг мысль пришла — если ты еще раз изменишь свой облик, я уже точно не узнаю тебя. Смешно.
— Не смешно, — серьезно ответил он.
— Отпусти меня.
— Я давно тебе говорю, езжай во Францию вместе с Киром. Я приеду как смогу.
— Ты меня не понял, — сказала я, пристально глядя на него, — Отпусти меня совсем. Все равно ведь не нужна.
В ступоре он стоял секунд десять, потом быстро подойдя ко мне, прижал к стене всем телом и, взяв меня за подбородок, тихо произнес:
— Это ты меня не поняла, родная. Ты моя.
Целоваться он умел. Всегда умел, так, что дух захватывало, а в животе бабочки порхали.
— Ты меня любишь? — почему-то услышать эти слова от него было просто необходимо.
— Тебе не кажется, что это глупый вопрос? — прохрипел он в перерыве между поцелуями.
— Просто ответь.
— Да.
— Тогда останься со мной, Тошка не уезжай.
— Я не могу, ты же знаешь.
— Пожалуйста, ты мне нужен, — почти прошептала я, подсознательно уже понимая, что-то важное ускользает от нас.
— Я не могу.
Оттолкнула его. Он прав, я никогда не смогу его изменить, только он не видит главного, что он изменился сам, играя в игры, приносящие страх и боль.
— Где твой подельник Митяй? Ох, извини, кажется, сейчас это называется партнер?
— Не начинай, — предупреждающе сказал он.
— Я знаю про акции, Тошка. Я знаю, что ты опять ведешь опасную и грязную игру. Только все понять не могу, зачем теперь тебе это?
Он молчал долго, я ждала и уже не надеялась на ответ. Но он прозвучал.
— Я хочу остаться в России. Для этого нужны деньги.
— И власть, — подхватила я заученную до оскомины на зубах песенку.
— И власть, — подтвердил он.
— Чем тебе не нравиться Франция? Ты понимаешь, что твои слова — это каприз маленького ребенка! «Я хочу остаться», «Меня не изменишь». Антон, я не тупая! — перешла я на крик, — Ты изменился в последнее время, стал угрюмым, злым. Как тогда, в девяностые. Но тогда, в самом начале, ты меня не любил, почему же сейчас ты так жесток?
Он просто развернулся, собираясь покинуть мою комнату, как всегда, уходя от разговора. Но я больше этого терпеть не собиралась! Я пулей подлетела к двери, облокотившись на нее.
— Ты не уйдешь! — зашипела я, — Иначе, клянусь, я….
— Твою же мать! — он заметался по комнате, — Ты хочешь ответов? Дай мне все решить, и мы уедем! — закричал он.
— Нет! Я хочу знать, что происходит.
Он подлетел ко мне, с глазами загнанного зверя.
— Тебя заказали! Ты это хотела услышать? Правду? На кой черт она тебе сдалась? Полегчало? — орал он, а я отчетливо видела, что то, что я принимала за злость в его глазах, не что иное, как завуалированный страх.
— В Нанте за тобой по пятам ходил киллер. Я бы не понял, если бы не работал с ним раньше. Он вел тебя неделю, ходил за тобой везде, я видел, меня он не узнал, естественно. Поэтому мы уехали сюда. Заказчик здесь в России.
— Откуда ты знаешь? — выдохнула я.
Тошка замолчал, отводя от меня взгляд.
— Откуда ты знаешь?! — я уже кричала.
Кода он посмотрел на меня, то я все поняла. Он узнал это от киллера, это было последнее, что тот сказал.
— Почему? Почему я? Я же никто, у меня ничего нет, кроме магазинчика, с которого ничего не возьмешь.
— Именно это я и выясняю, — ответил Антон. — Заказчика в лицо никто не видел, он действовал через посредника, которого, скорее всего, уже и в живых нет. Единственные ниточки, которые хотя бы куда-то ведут это Россия.
— А Митяй?
— Митяй… — Тошка замолчал, собираясь с духом, — Возможно, он тоже имеет какое-то отношение к этому, не знаю пока какое.
— Что? — прошептала я, — И ты так просто мне это говоришь? Я же живу в его доме!
— Он не заказчик, в этом я уверен. И, Лена, я уверен, что ты в безопасности здесь. Викинг не просто телохранитель Митяя. Он мой, скажем так, давний друг.
— Чего? — опешила я.
— Это долгая история и старая, просто поверь, он защитит тебя.
В этом я как раз и не сомневалась, но как же эти двое хорошо играли в незнакомых друг другу людей. Хотя та сцена в коридоре, по всей видимости, была настоящей. И хорош же Вик, что целовался с женой друга! Мрак… Кому верить в нашей жизни?
