Тошка резко ко мне обернулся, глаза его полыхали еле сдерживаемой яростью, отчего я поежилась. Вот сейчас, когда мы одни — начнется.
— Мне не нужно было ничье согласие! — повышая голос почти крикнул он, — Кириллу не место среди бандитских пуль! Тем более, когда его мать крутит хвостом перед другим мужиком!
Я задохнулась от возмущения. Да, что он о себе возомнил?
— Это я кручу хвостом?! — закричала я, — А как насчет того, что ты приволок нас сюда и с тех пор жизнь стала походить на ад!
— Я защищал тебя! — заорал он в ответ и было видно, если бы не трость, то стал бы метаться по комнате, словно зверь в клетке, — А чем ты отплатила мне? Раздвинула ножки перед крутым мужиком! Новенького захотелось?!
— Ты совсем больной?! — наверное наши крики было слышно на всю округу, — Я не спала с Виком!
— Не ври мне, — зловещим голосом проговорил муж и его глаза опасно блеснули, — Я не верю тебе, ты защищаешь своего телка, потому что понимаешь, что иначе я убью его.
— Убьешь? — также зло поинтересовалась я, — А что ж тогда не дал ему там, на полу сдохнуть, он бы истек кровью, оставь его там?
— Поверь мне очень хотелось! — рыкнул он, — Но для всех — в больнице ничего не происходило, никого не было.
Мы замолчали, тяжело дыша от пережитых эмоций.
Антон резко развернулся и подошел к окну, вглядываясь и, вероятно, ничего не видя.
— Тоша, — постаралась я успокоится и достучаться до мужа, — Поверь мне, я не изменяла тебе.
Муж молчал и не поворачивался ко мне, я подошла поближе к нему.
— Антон…
— Я не верю тебе. Я видел собственными глазами, как он тебя обнимает и как ты доверчиво к нему льнешь. Слышал разговоры парней, о том, что вы спите. Видел, как после того, как тебя чуть не прихлопнули, ты кинулась к нему, вместо того, чтобы испугаться.
Меня захлестнула боль, а еще жгучая обида и неконтролируемая ярость. Я силой развернула его к себе и, дрожа от гнева, прошипела ему прямо в лицо:
— Не веришь? Пошел к черту! Ты притащил меня и сына в эту страну, когда я не хотела ехать. Когда я просила тебя не лезть в новое дерьмо, ты лез, забыв, что разменной монетой в твоей игре станет твоя семья. Меня три раза пытались убить, два из которых из-за акций завода и к нанятому киллеру это не имело никакого отношения! Ты приставил ко мне охрану, не спросив, а нужно ли мне это, а потом начал дико ревновать! Викинг влюбился в меня, не спорю, но ты позволил не просто усомниться во мне, ты тупо посчитал меня безмозглой телкой, которая не понимает, что такое честь и достоинство! Когда я приехала к тебе в больницу, ты меня оттолкнул, сам же, пока я лежала без сознания и чуть не умерла, не навестил меня ни разу, хотя я, наивная, верила, что ты тут круги нарезаешь. Даже встав на ноги, ты не поделился этой радостью со мной. Не веришь мне? Да, пожалуйста! Иди к черту, Синицин, я не собираюсь оправдываться перед тобой! Я убила собственного отца ради тебя, но ты и после этого унижаешь меня недоверием! Так что, иди к черту, Синицин. Играй в свои мальчишеские игры без меня! Я подаю на развод!
Я тяжело дышала, смотря, как лицо Антона меняется от холодного и отчужденного к шокированному и виноватому. Я, наконец-то, достучалась до него, только вот мне уже было все равно.
— Лена, девочка моя… — шагнул он ко мне, но я отшатнулась. В моей душе не было ничего хорошего по отношению к этому человеку, по крайней мере, сейчас.
— Не трогай меня и не подходи!
— Лена, я… прости меня… моя чертова ревность….
— Живи с ней дальше один!
Его лицо приобрело высокомерное выражение после моих слов и он, опираясь на трость, приблизился ко мне на расстояние шага.
— Ты серьезно считаешь, что я дам тебе развод? Опять старая песня?
— Ты забыл, дорогой, я — французская подданная, я просто найму адвоката, и он решит все по европейским стандартам.
— Да, плевать я хотел на твоих адвокатов! — взревел Синицин, — Я не дам тебе развода! Ты моя!
— Кто, Антон? — спокойным и безразличным голосом поинтересовалась я, — Твоя кто? Игрушка, главный приз? Кто?
Антон отшатнулся, будто я его ударила, а я, усмехнувшись, развернулась и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж дачного дома.
Меня не просто ранили его слова, они меня разочаровали. Можно справится с болью и предательством, но как справиться с разочарованием в человеке?
Я остановилась на полпути к лестнице и обернулась, окидывая его с ног до головы, разглядывая.
— Мне кажется, я больше не люблю тебя.
Он стоял, как громом пораженный, хотел сделать шаг ко мне, но я еле ощутимо покачала головой. Не стоит. Развернулась и уставшей походкой поднялась на второй этаж. Все, чего я сейчас хотела это уснуть, после болезни быстро уставала, да и противостояние с Синициным мне здоровья не прибавило.
Зашла в гостевую комнату и легла, не разбирая, на постель. Первое время чутко прислушивалась — все ожидала, что Антон со своим ослиным упрямством последует за мной. Но нет, ума хватило не трогать меня в таком состоянии. Зато я отлично слышала, как он ходил на первом этаже. Надо посоветовать Владу сделать здесь звукоизоляцию, а то не дом, а какой-то проходной двор. Следующее, что услышала, так это разговор Антона и Митяя. Почему именно разговор, потому, что муж воспользовался своей любимой привычкой, приобретенной еще во Франции — включать громкую связь во время разговора.
— Здорово, Митяй.
Слышно было плохо, словно через вату, но слышно.
— Здорово, коль не шутишь. Слышал я, что ты в больничке устроил. Не боишься? Помощь не нужна?
— Твои ребята и так помогли. Я к тебе с вопросом. Это правда, что Ленка без сознания в больнице месяц провалялась?
— А ты чем слушал, когда я тебе это говорил? Говорил же, что она больна. Что тогда у Викинга она в полубредовом состоянии находилась, при мне же ее в больницу и отвезли. Кстати, за Вика тебе спасибо, что не дал сдохнуть и ко мне прислал, тут его моя Оксанка заштопала.
— Не за что. Только… если хочешь и дальше его здоровым видеть, Митяй, сделай так, чтобы он мне на глаза не попадался.
— Да, уж понял, не дурак. Давай, братуха, звони, если нужен буду.
Я ухмыльнулась. Надо же, Митяй, оказывается меня защищал. Чего от него не ожидала. Все-таки Оксанка на него положительно действует.
Послышались шаги, которые все приближались, а потом затихли возле моей комнаты. Ну, давай, зайди, кот паршивый. Я была неимоверно зла. Всю жизнь, я скакала возле него, старалась понимать его тяжелый характер, принимать его таким, какой он есть. И что в итоге? А в итоге, мне дико надоело это все. Жутко бесило его недоверие, эгоизм. Я ведь не погрешила душой, сказав ему, что мне кажется, что любви больше нет. Я действительно сейчас так чувствовала. Все обиды копились, копились и теперь вылились наружу. Мне надоела игра в одни ворота. За этими мыслями, я не заметила, как уснула.
