— Ты не понимаешь, Антон? Не важно, что ты сделаешь или нет, важно то, что через пару-тройку дней ты все забудешь, обещания, заверения и у тебя опять появиться тысячи причин, чтобы быть эгоистом и собственником. В последнее время ты даже перестал интересоваться, что же со мной случилось. Я, например, узнала кто нанял киллера. А ты, вообще, в курсе, что меня держали в плену, чуть не изнасиловали и не убили? Тебе, вообще, интересно? Или тебя волнуют только собственные чувства? Ревность, говоришь? То есть по твоему мнению, если я недостойная предательница, то и хрен со мной, можно не интересоваться, что со мной происходило за этот месяц? Ты жесток, Антон. Ты и раньше таким был, только я не думала, что эта черта характера распространяется на близких тебе людей. Пусти меня!
После потрясающего секса и последующей моей отповеди, я, вырвавшись из его объятий, ушла в гостевую комнату. И не выходила из нее весь день до самой ночи, проклиная собственную, в принципе здоровую, реакцию тела на него и отсутствие связи с внешним миром. Безумно хотелось позвонить сыну, матери, узнать, как там Катарина. Но мой телефон был разбит вдребезги Лукой, а просить у Антона я не хотела, тем более, что прекрасно знала, что даже сейчас он контролирует ситуацию и знает, что с Кириллом и Катариной все в порядке. От этого злилась еще сильнее, получалось, что он просто суперпапа, а я нерадивая мамашка, которая уже месяц не звонит собственной семье. Я была на сто процентов уверена, что мама и сын не в курсе происходящий событий со мной, а Антон «успокоил» их какой-нибудь фразой, что я на отдыхе в заграничном санатории и дозвонится нет возможности. Убила бы придурка!
Как у этого самовлюбленного типа получается так выкручиваться? Ведь даже моя собственная мать относится к нему, как к божеству и все время твердит мне, что более лучшего отца своим детям я не найду. Я затыкалась во время таких разговоров, захлебываясь собственным ядом, что сочился из меня, так и хотелось крикнуть ей: «Открой глаза! Он бандит! Все, что происходит опасного в нашей жизни принес он!» Но я молчала, всегда защищала его, даже от собственной реакции. Причин злится все эти девять лет у меня не было, на самом деле. Мы спокойно жили, занимаясь каждый своим делом. И получилось так, что все больше и больше отдалялись друг от друга. И вот теперь, здесь в России, когда наши отношения основательно встряхнулись, оказалось, что нет того Антона, ради которого я убила собственного отца, нет той меня, что замирала от одного его взгляда, так что сердце переворачивались и становилось трудно дышать. Что же осталось? Безумное сексуальное притяжение? Но разве на нем можно строить отношения? И действительно ли я хочу разрушать наш брак? Усмехнулась, вспомнив старую русскую поговорку — хорошее дело браком не назовут. Его слова там на кухне… Верит ли он сам в то, что говорит? Кто же я для него? Кто он теперь для меня?
Голова шла кругом и хотелось уйти от этих мыслей, хотя бы ненадолго, переключится на что-нибудь другое. И у меня получилось, только и новые мысли не принесли спокойствия. Лука. Мой брат, который причинил мне неимоверную боль, которому я причинила такую же боль. Теперь, после выписки из больницы можно было об этом подумать, только надо ли? Те дни, что я побывала почти что наедине с его ненавистью, злостью и обидой и те несколько минут в машине с его прощением и каким-то пониманием, перевернули мою душу. Я испытывала двоякие чувства к этому человеку, но сильнее всего был страх, а еще тоска, по чему-то такому, чего у меня никогда на самом деле не было. Я чувствовала вину перед ним, но извинятся не хотелось. И видеть его тоже. Я боялась его. Чувство вины — это самое острое чувство во мне сейчас. Перед матерью, детьми, а еще перед Виком.
Я надеялась, что все с ним будет хорошо. Даже после того, что он сделал, я не держала на него зла, не могла, злости во мне и так предостаточно, а Слава… его могла лишь пожалеть. За все это время, я привязалась к нему, как к другу, в начале был даже какой-то интерес, как к мужчине. Но всегда, всегда перед глазами, в сердце был Антон.
К черту! Не хочу больше думать ни о чем! Хотя бы немного побыть в тишине. Мне это просто необходимо.
Мне было безумно жарко, так, что хотелось содрать с себя саднящую кожу, казалось, что жар пробирает до самых костей. Неужели снова температура поднимается? — подумала я сквозь сон, попыталась открыть глаза, но не смогла и снова провалилась в тяжелую темноту.
Облегчением стало прикосновение руки, холодной, именно то, чего так хотелось, и я уткнулась в нее лицом, судорожно вдыхая.
— Родная, да, ты горишь! — услышала я взволнованный голос Антона, но открывать глаза и, вообще, как-то реагировать сил не было.
Отрезвил меня все же его голос, когда он набрал скорую и начал диктовать адрес. Меня буквально подбросило на кровати и я, открыв глаза, резко сказала:
— Не надо больше врачей! Прошу!
Неожиданно, даже для самого себя, Антон подчинился и сбросил вызов.
— Маленькая, у тебя температура…
— Я знаю, но я больше не могу быть в больнице, иначе с ума сойду, — ответила я, чувствуя, как слабость разливается по всему моему телу.
— Я позвоню Владу…
— Тоша, — снова прервала я его, — Мы сами справимся.
Антон посмотрел на меня с минуту, а я молилась, чтобы меня сейчас окончательно не покинули силы, и я не рухнула бы мешком на кровать.
— Хорошо, — через долгую минуту произнес он напряженным голосом, — Сейчас принесу аптечку и посмотрю, чем еще тебя можно полечить.
Как только он вышел из комнаты, я с размаху легла на подушку, тихонько застонав. Сумасбродство? Да, именно оно, но мне осточертела больница, врачи и сама эта болезнь. Сознание я не теряла, температура высокая, но не критичная, поэтому справлюсь своими силами.
Уже через две минуты меня напичкали жаропонижающими и заставили выпить горячий чай с молоком. После чая на меня напала полудрема и пришло даже какое-то облегчение, поэтому я с блаженным стоном, уткнувшись в подушку, снова провалилась в сон.
Была глубокая ночь, когда я проснулась от легкого проглаживания и тихого бормотания.
— Маленькая моя, родная, девочка моя любимая…Прости меня, малыш, я сошел с ума, плохо думая о тебе… Я конченный урод, ты не заслуживаешь такого, как я, но именно ты делаешь меня лучше, только из-за тебя эта земля еще мирится с моим существованием…Я так боюсь потерять тебя… И именно из-за этого страха теряю остатки разума…Больно, как же мне было больно, когда ты сказала, что не любишь меня…Но я готов к этому… Давно готов. Такая, как ты, не может любить такое чудовище, как я. Все просто, девочка моя. Моей любви хватит на двоих, родная.
Мое сердце упало после его слов. На глаза навернулись слезы, из груди рвались рыдания, я прикусила губу, чтобы не разреветься. Но это не помогло. Мне было безумно жаль его, я чувствовала его боль, как свою, а еще я поняла, что…. Люблю его вопреки всему, не за что-то, а просто так. Не девической любовью, как девять лет тому назад, а любовью уже взрослой женщины.
Антон продолжал нашептывать и успокаивающе гладить меня по плечам, и я не выдержала, разрыдалась в голос, содрогаясь от дрожи в его объятьях.
