— Я до сих пор в себя прийти не могу, — под конец рассказа пожаловалась я, — У меня ощущение, что я в индийскую мелодраму попала. Но… видеть я его не хочу. Не смогу. Между нами слишком большая пропасть, чтобы стать близкими людьми.
Все Антону я не расскажу даже под страхом смерти. Это слишком грязно, слишком странно и больно, в общем, все слишком.
— Так что киллер в Нанте, его рук дело. Но благодаря тому, что вы с Митяем на завод замахнулись, меня еще и за это убить пытались.
Муж тяжело вздохнул и, уткнувшись мне в шею, пробормотал:
— Не нужен мне завод. Я Митяю акции обратно отдам.
Я скептически посмотрела на мужа и даже бровь выгнула. Да, ладно? Столько за них воевать, а теперь — отдам? Увидев, что я не верю ни единому слову, Антон посчитал необходимым пояснить:
— Ты права. Я хотел вернуться в Россию. Пусть под другим именем. Но с той же властью и силой. Кто я был во Франции? Бизнесмен среднего порядка, русский эмигрант, бизнес которого держится на плаву, благодаря таким же эмигрантам из России. Только здесь у меня могла быть та власть и те деньги, которые нужны. Мы приехали сюда из-за киллера, но, когда Митяй предложил это дело, тем более и ты как-то с этим заводом была связана, я понял, что это мой шанс вернуться.
— А все просто, Антон, оказалось, — прервала я его, — Завод связан со мной, благодаря моему отцу и Лешке.
— Лешке? — переспросил муж.
Пришлось ему рассказать о том разговоре с Азидом, состоявшийся еще в мое первое похищение. Антон только кивнул на это и продолжил:
— Только, получается, если я хочу вернуться, мне придется пожертвовать тобой, семьей. И я понял это только тогда, когда чуть не потерял тебя. А зачем мне все это, если рядом не будет вас?
Я смотрела на мужа, боясь поверить в то, что услышала. Неужели дошло, наконец, что его игры плохо закончатся?
— И что теперь, что ты решил?
Антон сжал меня в объятьях, так что у меня дыхание перехватило.
— К черту все! Ты, Кирилл и Катарина самое дорогое, что у меня есть. Я умею признавать свои ошибки и плевать на остальное.
Внезапно он обхватил руками мое лицо и пристально вглядываясь, произнес:
— Я больше не позволю нам отдалится друг от друга, слышишь? Плевать на агентство и твой магазин, пусть оно все синим пламенем горит, если забирает у меня тебя. Никакой работы дома и в выходные и тебя это тоже касается.
Я фыркнула, но скорее для вида, так как была полностью с ним согласна. Но Антон понял это по-своему.
— Ленка, я сожгу твой магазин к чертовой бабушке, если ты будешь там и выходные проводить. Будешь у меня дома сидеть.
— А кушать мы что будем, если работать перестанем? — переспросила я со смехом.
— Хорошо, — изменил траекторию мыслей муж, — Твой магазин закроем, а ты пойдешь работать в мое агентство, будешь у меня вместо секретарши.
— Сейчас, ага, бегу и падаю.
— Между прочим, зря отказываешься, — весело пояснил Антон, — Обязанности твои будут весьма разносторонние, например, с утра, когда ты принесешь мне кофе, можно будет заняться кое-чем поинтереснее, чем на звонки отвечать и мои приказы записывать.
— Ты охамел, Синицин! — возмутилась я, выбралась из его объятий и запустила в него подушкой.
Антон засмеялся и, поймав меня за руки, снова повалил на кровать, целуя в губы.
— Мы возвращаемся, маленькая моя.
Эпилог
Россия. Пять месяцев спустя.
— А когда вы обратно улетаете? — спросила меня Оксанка, поглаживая свой округлившийся живот.
— Послезавтра, — ответила я, щурясь от яркого солнца. Сегодня был теплый, солнечный день, и мы всей компанией выбрались на пикник.
— Только же вчера прилетели, — недовольно проворчала Оксанка.
Позади меня раздался стройный мужской смех, и я обернулась, лаская взглядом фигуру мужа.
Влад, Митяй и Антон, стояли неподалеку от нас возле мангала и что-то бурно обсуждали.
— Мужчины, а вы, вообще, за шашлыком следите или как? — крикнула им Оксанка, — Мы хотим нормальный шашлык, а не обуглившееся мясо.
Митяй, посмотрев на жену, ласково ей улыбнулся и на всю поляну провозгласил:
— Вот, что я вам говорил, точно пацан будет, она мясо ест в непередаваемом количестве.
Оксанка на это только фыркнула, но было видно, с какой любовью она смотрит на Митяя. Я была счастлива за друзей, да и сама по себе я была счастлива.
Пять месяцев назад моя жизнь в очередной раз круто изменилась. Только теперь в лучшую сторону. Мы вернулись во Францию и первым делом муж попросил прощения у Кирилла. Они долго разговаривали у него в кабинете, после чего сын стал относиться к отцу не только с уважением, но и с каким-то благоговением. Уж не знаю, чего они там так долго обсуждали, но результат меня порадовал. За эти месяцы произошло многое. У Кирилла появилась девушка и он даже познакомил нас с ней. Антон сдержал свое слово и все выходные полностью посвящал семье. А еще, передав свой магазин управляющему, я перешла работать к мужу. Удивив его однажды утром, принеся чашку кофе и закрыв дверь кабинета на замок. Думаю, наши сотрудники тоже не мало удивились, слыша стоны из кабинета директора. Катарина росла не по дням, а по часам и щебетала на французском гораздо лучше, чем на родном языке.
— Влад, а ты когда себе пару найдешь? — ухмыляясь, спросил Митяй, переворачивая шашлык.
— Не дождетесь, я — закоренелый холостяк. Зачем мне одна женщина, если вокруг столько хорошеньких куколок.
— И какая из хорошеньких куколок принесет тебе стакан воды, когда ты покроешься сединами и будешь жевать вставной челюстью? — рассмеялся Антон на это.
— Это бесполезно, брат, — вздохнул Митяй, — Я ему уже это говорил. Он не пробиваемый.
— Ты, я сморю, довольный, как удав, — сказал Антон, глядя на криминального авторитета, — С Лазарем утряс все дела?
— Лазарь прижал свой хвост и не отсвечивает, — хмыкнул на это Митяй, — После того, как я вмешал в это дело московских, он боится со мной напрямую воевать. А то тут не долго и коронованной головы лишиться.
— Сдается мне, что ты в накладе не остался, — улыбнулся в тридцать два зуба Синица.
— Конечно, не остался. Лазарь после такого перестал хамить, земли, как были мои, так и остались, а Хмурого, раскороновали, кстати. Сейчас его труп у Стрелкова, как глухарь проходит.
— Как Стрелок?
— Готовиться к увольнению, — ухмыльнулся Митяй, — Честный мент, оказался, говорит, не могу я на два фронта работать, лучше уйду. Так что станет моя Валюшка через месяц госпожой Стрелковой.
— Они приедут?
— Нет. Я ж не идиот, чтобы Яна звать, когда ты здесь.
