Ее испуганный вскрик: «Не заходи!» он услышал только после того, как переступил порог ее комнаты и замер.
Вся ее комната была обклеена постерами, где он еще молодой на ринге, было парочка свежих, из тех, что заказал директор клуба совсем недавно, для раскрутки его возвращения.
И Слава понял сразу, кто присылал ему эти письма. В душе снова что-то потеплело и он, развернувшись, так и не найдя аптечку, вернулся на кухню и достал письмо из кармана.
— Твое? — с теплотой в голосе спросил Вик, и Ирина покраснела, опустив голову вниз, так что волосы закрыли ее лицо, словно шторка.
— Мое, — ответила она и, отбросив стеснительность, чего уж теперь, смело посмотрела ему прямо в глаза, с вызовом. Не успел Викинг ничего сказать, как она затараторила:
— Даже не собираюсь извиняться! Я в тебя еще в тринадцать влюбилась и не надо мне говорить, что это детский сад и все пройдет. Я не маленькая! Мне двадцать три, между прочим и я вполне осознанно тебе все это писала, я…
Ирина замерла и замолчала, так как Слава обнял ее, прижимая к своей мощной груди.
— Ты права, — с нежностью проговорил Вик и заглянул в ее серые глаза, — Извиняться не нужно. Давай дружить, мелкая?
Черт знает, что творилось у Викинга в груди. Молодая еще, наивная. Но дружить с ней никто ж не запрещает?
Влад потянул задеревеневшие мышцы и, с облегченным вздохом, сел на диван в ординаторской. Три часа простоял возле операционного стола и жутко устал. Возраст что ли уже сказывается? В ординаторскую забежала одна из медсестер, его новая любовница, молоденькая, живая, веселая. Таких Влад любил, правда, надоедали они ему через месяц.
— Привет, — призывно глядя на него, протянула она и Влад, без лишних разговоров, притянул девушку к себе и усадил на колени. Да, неплохо бы заняться сексом и размять затекшие мышцы. Так сказать, совместить приятное с полезным. Влад и сам не помнил, когда успел стать таким циником. Вроде бы, наоборот должно было быть, ведь судьба подкидывала такие яркие примеры, как у Митяя с Оксанкой, например. Вот она, любовь в чистом виде, страсть и прочее. Но Влад не считал, что такие чувства — это дар. Уж скорее наоборот, проклятие. Особенно это видно, если посмотреть на отношения Антона с Ленкой. Там и стокгольмский синдром, и полная зависимость друг от друга, словно наркотическая. У каждого свое счастье. У него же оно состояло в том, чтоб ни к кому не привязываться, не прикипать душой. А ведь он чуть не сделал эту ошибку полгода назад, закрутив роман с Надеждой Ярынцевой, новым анестезиологом, что перевели из другой клиники. Красивая, чувственная и в то же время серьезная. Их роман длился полгода, что для него было просто нонсенс, обычно новая пассия больше чем на пару месяцев не задерживалась. Но поняв, что начинает привыкать, поняв, что его устраивает просыпаться с ней в одной постели утром, он банально испугался. И порвал с ней все отношения, ничего не объясняя. Влад понимал, что поступил подло, как подонок. Но, однако, в последние полгода он молчал и встречался с ней только на операциях. Он почти сразу бросился с головой в новые отношения, а потом еще в одни. Будто старался вытравить образ Нади из своей памяти.
Поцеловав любовницу, он чуть толкнул ее со своих колен, чтобы встала и шлепнув девушку по попке, соблазнительно улыбнулся.
— Не сейчас, милая.
Девушка легко восприняла его отказ и пожав плечиком, пошла к двери на выход. С Надей они столкнулись нос к носу. Ярынцева пропустила медсестру и спокойно зашла в ординаторскую.
— Ты что-то хотела? — устало поинтересовался Влад, прикрывая глаза, чтобы не смотреть на нее. Он старался поменьше смотреть на Надю, иначе начинал жалеть о своем поступке. Однако, за все полгода, она ни разу не упрекнула его и не пыталась поговорить по душам. Поэтому он напрягся, когда услышал на свой вопрос ответ.
— Долго ты еще будешь изображать из себя мудака?
Резко открыв глаза, он уставился на молодую женщину, пытаясь понять, что же сейчас чувствует? Ее хотелось и обнять, и зацеловать до смерти, и в то же время поставить на место за агрессивный тон.
— Не понимаю, о чем ты, — спокойным, даже ледяным тоном ответил он.
— Влад, мы же любим друг друга. Что ты творишь?
— Ты ошибаешься, — отчеканил он холодным голосом, — Не путай хороший секс с чем-то большим.
— Хорошо, Влад, — со злостью в голосе ответила на это Надежда, — Только смотри, потом не пожалей.
И ушла, громко хлопнув дверью.
А через неделю Влад получил приглашение на свадьбу Надежды Ярынцевой и какого-то хлыща, про которого даже не слышал. Свадьба была назначена через месяц.
Сначала он разнес свой кабинет в хлам. Потом убеждал себя, что ему все равно. Еще через день он запил на два дня, взяв отгулы на работе. А через неделю, услышав, как молодые девчонки — аспирантки, которые находились на практике у Ярынцевой, шушукаются и обсуждают предстоящую свадьбу Надежды, все для себя решил. И поехал к ней домой.
Едва она успела открыть дверь, как он набросился на нее с поцелуями, яростными, собственническими и как не пыталась она вырваться из сильной хватки Речникова, ей это не удалось. А Влад, в миг превратившись из интеллигентного человека, в агрессивного собственника, целовал ее, срывал с нее одежду и почти что рычал в перерывах между поцелуями:
— Замуж собралась?! Ты моя! И замуж выйдешь только за меня!
Он изголодался по ее телу, по ее запаху, по хриплым стонам, поэтому разрядки достиг очень быстро.
— Ты дурак, Речников! — вскрикнула Надя. — Я не предохранялась!
— Вот и отлично! — рыкнул он в ответ, — Значит, точно никуда от меня не денешься!
Уже позже, лежа в кровати и отдыхая от очередных ласк, Надя думала, что все-таки авантюра, на которую ее подбила Оксана Панфилова, молодой хирург, сработала. Именно Оксана, смотря на то, как эти двое изводят друг друга, придумала Наде кавалера и уговорила ее послать Владу приглашение на свадьбу и распространить слух по больнице. Знала бы Надя, что Речников опомнится только тогда, давно бы завалила бы его этими приглашениями. Но Владу об этом знать совершенно не обязательно, подумала молодая женщина, когда Влад снова поцеловал ее и хрипло пробормотал:
— Моя… Люблю тебя…
