– Хороший бросок, – нейтрально прокомментировал Фармавир.
– Синяк пройдет месяца через полтора… – сказал Баррагин. – Что будем делать?!
– Скажем, что отбивались от назойливых абубартов, а вельможа ненароком принял огонь на себя. Как идея?
– Ужасно. Создавай антидот! – приказал Баррагин. – Одно глупое слово, а неприятностей, как от целого указа. Узнать бы еще, что такое этот абубарт…
– Я здесь!!!
– Да где ж я нагрешил сегодня? – выдохнул Баррагин. – Не кричи в уши! Фармавир, друг, либо мы до утра сводим на нет этих крикунов, либо они сводят на нет нас. Не дай им такого шанса!
– Никто не спорит! Садись, будем искать решение, – Фармавир пододвинул книгу заклинаний ближе к Баррагину.
Четырежды они создавали и произносили новое заклинание, но перекличка и не думала заканчиваться. После каждого нового заклинания она продолжалась с удвоенной силами, а к первой фразе «Я здесь!!!» добавились «А я – нет!», «Ты где?!», «Я тут!» и «А вы кто?!». Звуча друг за другом с бесконечными повторами, фразы сводили с ума тех, кто слышал эту длинную тираду. Баррагин сдерживался из последних сил, чтобы не покинуть дворец, превратившийся в аналог сумасшедшего дома. Но все же желание побороть Горгон оказалось сильнее сиюминутного порыва, да и Фармавир оказался упрямее, чем казалось ранее. Они на пару исчеркали десятки листков бумаги, создавая подходящие заклинания, и с первыми лучами рассвета поняли, что неправильно подходил к проблеме.
– Пока мы отыщем антизаклинание, город будет наполнен психами, сошедшими с ума по нашей вине, – устало сказал Фармавир.
– Тогда надо создать и временно использовать заклинание тишины, вот что!
Фармавир посмотрел на друга, как на гения.
– Ты где раньше был?! – воскликнул он.
Четыре долгие минуты, и заклинание тишины было готово.
Фармавир протянул Баррагину листок бумаги с заклинанием, и друзья дуэтом прокричали написанное.
А когда стихло неожиданно гулкое эхо, они услышали, как на город стала наползать тишина. Стихало пение птиц, гавканье собак и монотонное бурчание дворников, даже шум ветра. И стало тихо-тихо.
Фармавир радостно улыбнулся, когда прочел протянутую Баррагином записку.
«Как нам теперь озвучивать заклинания, если ничьи голоса не слышно?»
«Как-как… Жестами!»
«Создадим систему сурдозаклинаний?»
«Почему бы и нет? Только не распространяйся об этом»
«Сам такой»
«Не спорю»
* * *
«Чтоб нам так же уставать, когда понесем домой зарплату», – пожелал себе Баррагин, сожалея, что его мысли не имеют силы заклинаний. Во всем организме ощущалась невероятная, но приятная усталость – так всегда было, когда ему казалось, что потраченные силы не пропали даром. Но при такой усталости существовали и свои минусы: стоило всего лишь моргнуть на мгновение, как выяснялось, что мгновение растянулось на долгие часы, а то и сутки. Хуже всего было моргнуть таким образом вечером в пятницу, а открыв глаза, выяснить: наступило утро понедельника, ожидаемые выходные безвозвратно прошли, а самое подлое – сил так и не добавилось.
Работа по возвращению звуков подходила к логическому завершению. Подготовительные расчеты сделаны, необходимые заклинания подготовлены. Осталось совершить последний шаг: выразительно прочитать написанное. Теоретически, срабатывали и пробубненные, но выразительность придавала определенный шик и возможность почувствовать себя настоящим творцом, а не рядовым исполнителем монотонных дел.
«Вы готовы?» – спросил профессор, вопросительно смотря на лаборантов.
«Готовы!» – кивнули студенты.
«Начинаем!»
Фармавир вытянул руки перед собой и стал читать заклинание. Баррагин и профессор ничего не слышали и наделись, что это не играет роли: все таки, слова – это вибрации, и ничего, что они быстро глохнут. Главное, что Фармавир выразительно «вибрирует», приводя в действие тайные магические силы. Фармавир выкликнул последнее слово и выдохнул, опуская руки.
Баррагин ожидал появления звуков, но вместо этого почувствовал, что стены лаборатории словно деформировались, неспешно заколыхались, а потолки и полы слегка провисли. Баррагин ощутил приступ тошноты и закрыл глаза. Но когда открыл их, стало только хуже.
Фармавир стоял перед окном с раскрытым от удивления ртом. Баррагин и профессор подошли к нему, ощущая плотные, но пружинистые полы, и тоже выглянули в окно.
На улице творилось форменное светопреставление. Остроконечные пики башенок раскачивались из стороны в сторону, за растягивающийся и стягивающийся флюгер на вершине одной из них крепко держался и, судя по искаженному от страха лицу и открытому рту, отчаянно кричал стражник.
Опущенное в колодец при помощи журавля ведро растянуло канат и вылетело из колодца высоко вверх, а затем рухнуло вниз и снова подлетело к небу. Торговец страусовыми яйцами долго пытался разбить одно, вот только молоточек пружинил не слабее яйца. Под конец уставший торговец пнул яйцо со всех сил, и оно не разлетелось осколками, а полетело метров на сорок в сторону жилых домов. Торговец провел по лицу ладонью, зажмурил глаза и в измождении рухнул на скамеечку. Но скамеечка спружинила, и не успел торговец сообразить, что к чему, как его приподняло, и он снова оказался стоящим. А через секунду вернулось пнутое им яйцо, и торговец оказался в нокауте. Озадаченная коза упорно пыталась оторвать и зажевать немного травки, но трава растягивалась и не поддавалась. Кузнецы прекратили работу: молотки и наковальни повели себя совершенно неподобающе, растягиваясь и сильно пружиня при ударах. Да и раскаленный металл внезапно загорелся и закоптил так, что вокруг ничего не стало видно. Рубивший дрова человек тоже пребывал не в лучшем расположении духа. Стражник, из хулиганства выпустивший стрелу в стену ближайшего здания, в удивлении смотрел, как стрела рикошетит и летает по городу в хаотичном порядке. Работники, поднимавшие носилки с песком, обнаружили, что носилки продавились и плавно опустились на землю, растянув ручки. Тяжелые люстры в домах знатных людей провисли до самого пола. Взбиравшегося на яблоню воришку швырнуло качнувшимся деревом далеко за пределы сада, и вслед ему полетели десятки яблок. И только катавшиеся на телегах люди по-настоящему оценили произошедшие изменения: телеги больше не трясло, они катились плавно, слегка покачиваясь и создавая тем самым невероятное чувство комфорта.
Баррагин провел рукой по горлу и указал на себя и на Фармавира, давая понять, что теперь им точно крышка, причем длительная и мучительная: быстро убить теперь их вряд ли убьют, ведь озверевшему палачу придется долго размахивать резиновым топором, чтобы привести приговор в исполнение. Хотя, если он догадается придушить их голыми руками, то казнь пройдет относительно быстро.
Первый советник колотил по двери минут пять, пока не устали кулаки. Вспомнив боевую молодость, он решил протаранить вход собственным весом, отбежал и налетел на дверь, что было силы. Согласно его плану дверь должна была деформироваться, щеколда выдернуться, а он сам очутиться в лаборатории и устроить молчаливый, но выразительный разнос ее персоналу. Но вышло иначе: дверь оказалась не настолько податливой, как планировал Баратулорн, и вместо того, чтобы открыться, отбросила первого советника к стене. Баратулорна запружинило туда и обратно, и пружинило до тех пор, пока проснувшийся профессор не увидел, как деформируется дверь, и не открыл замок. Баратулорн влетел в лабораторию, пробежал несколько метров и застыл, врезавшись в студентов.
