– Но я же злодей, – возразил Кащей. – Имею право создавать то, что вызывает у людей страшную головную боль. Вегетарианцы пусть бегают за соевыми зайцами, кто им мешать будет? Или спасаются от гремучей крапивы, охотящейся на травоядные одуванчики.
Яга махнула рукой.
– Кащей, не усложняй мне жизнь, – сказала она. – Лучше поиздевайся над кем-нибудь на своей планете. Им привычнее.
– Пожалуй, ты права, – согласился Кащей. – Что-то я заработался в последнее время, пора бы и честь знать.
– Правда? – не поверила Яга. – И куда отправишься?
– Съезжу в гости к старым боевым товарищам.
– А-а-а… – протянула Яга. – Команда изучения неведомого? Как же, помню. Они до сих пор живы?
– Надеюсь, за последние пять лет пребывают все в том же добром здравии, – сказал Кащей. – Все же надо их проведать, ведь сколько вместе дел переделали и тайн разгадали. Пока не обиделись. А Снежана пусть бьется в ворота опустевшего замка и требует ее впустить.
– Не боишься, что прорвется?
– Без ключа – никогда, – сказал Кащей. – А ключ у меня всегда с собой. И чтобы попасть в замок, Снежане прежде всего придется меня выманить отсюда.
По окну пробежала легкая тень. Кащей обернулся – несколько окон покрылись морозными узорами чуть сильнее остальных.
– Похоже, нас подслушивали, – заметила Яга.
– Ни малейших сомнений, – согласился Кащей. – Вижу, Снежана настроилась серьезно.
– Да-да… – Яга покачала головой. – Дворцовый вопрос может испортить хорошего человека, а плохого и вовсе превратит в отъявленного злодея.
– Еще бы, такие хоромы! – Кащей обвел глазами зал, набитый механическими и электронными приборами и деталями. Снежная Королева долго ругалась бы на эту гору бесполезных с ее точки зрения приспособлений.
Попрощавшись с Ягой, Кащей не стал откладывать дело в долгий ящик. Он проверил запасы в кармашках плаща, прикрепил шпагоплеть к поясу и отправился на взлетную площадку к ковру-самолету.
* * *
Обычно новые указы короля Корбула Третьего зачитывали в полдень понедельника, предварительно пригласив или банально согнав жителей города на главную площадь. Все остальное время на площади работал городской рынок, и его окрестности оглашали призывные речи торговцев практически всем на свете.
Два студента восемнадцати лет, однокурсники и друзья с детства, Фармавир и Баррагин едва дождались перерыва между занятиями и торопливым шагом отправились из здания университета на располагавшийся неподалеку от него городской рынок, чтобы купить себе немного еды и на какое-то время утолить вечный студенческий голод. Баррагин как раз получил немного денег за проделанную на днях работу и решил купить себе и другу с десяток лепешек. На большее оплата не тянула: труд студентов считался самым неблагодарным и оплачивался минимальными суммами, которые только могли прийти в голову жадным до денег работодателям. И по этой прозаической причине бывшие студенты, становясь управленцами, припоминали торговому люду его жадность и устраивали поборы, снимая с торговцев по три шкуры. Противостояние управленцев и торговцев продолжалось веками, и пока еще никто не мог одержать в нем полную и безоговорочную победу.
– Шикуете? Поздравляю! – восторженно отозвался торговец на просьбу Баррагина продать ровно десять лепешек. Баррагин чуть было не ляпнул, что это на весь курс, но решил, что продавца его слова не разжалобят, а только раззадорят, и торговец душу продаст, но непременно попытается увидеть, как три с лишним сотни студентов пытаются наесться крошечным количеством еды. Шутка сама по себе вышла бы неплохая, но торговец отличался не только отличными кулинарными способностями, но и редкой злопамятностью, а Баррагину не хотелось бы получить запеченный в какой-нибудь лепешке камешек и сломать зуб.
– Нам теперь вместо оценки «отлично» выдают деньги ровно на одну лепешку, – пошутил Фармавир.
– Даже так? – удивился торговец, вытер руки о заляпанный в муке фартук. – Везет вам, молодежь! В мои студенческие времена отличная учеба ничем особым не поощрялась, зато за низкие оценки щедро награждали дополнительной и бесплатной работой во внеучебное время. Эх, почему я не родился лет на тридцать позже?
– А у кого мы тогда лепешки брали бы? – вопросом на вопрос ответил Баррагин, сунул Фармавиру под нос тарелку с лепешками и указал головой в сторону небольшого столика, за которым никто не сидел.
Студенты уселись на жесткие деревянные стулья, но едва приступили к еде, как на всю площадь прозвучал мощный и низкий голос глашатая. Пустой стакан на соседнем столике задребезжал и лопнул. Торговец неслышно проворчал пару ласковых и быстро с непостижимой ловкость смел осколки в плетеную корзину для мусора.
– У кого-нибудь другого, – сказал он. – В конце концов, не я один люблю готовить, и кто-нибудь непременно занял бы мое место.
Баррагин кивнул, вспоминая, что его самого тоже привела в высшее учебное заведение любовь к химическим опытам. Все началось по чистой случайности, и Баррагин даже не задумывался о том, во что однажды выльется его новое увлечение. В детстве он часто любил играть с друзьями в стражников и врагов, используя для этой цели старые здания на восточной окраине города. Когда-то там жили люди, но после пожара, уничтожившего деревянные перекрытия, жители переехали в другую часть города, а король обещал разобрать каменные остатки домов и выстроить новые здания. Но пока он собирался навести порядок в заброшенном районе столицы, обгоревшие дома облюбовали мальчишки.
Однажды Фармавир и Баррагин, играя для разнообразия в искателей сокровищ, наткнулись на подземный ход, ведущий в секретную лабораторию придворных химиков и созданный столетия назад. Из-за несчастного случая лабораторию закрыли, а про подземный ход со временем позабыли. И никто не вспомнил бы о нем, если бы пролегавший под сгоревшими домами тоннель частично не разрушился. Потолок провалился, и мальчишки сразу же отправились искать в старинном тоннеле спрятанные сокровища.
Вместо сокровищ им попались склянки с непонятными жидкостями и порошками. Друзья с большим интересом начали смешивать одно с другим и смотреть, что из этого получится. К их сожалению, ничего особого не получилось, все больше какая-то жижа с неприятным запахом, и тогда мальчишки отправились в городскую библиотеку за справочниками по химии, чтобы знать, что с чем нужно смешивать для получения более впечатляющего результата.
Со временем стало ясно, что любопытство Фармавира осталось на уровне «смешать, и чтоб бабахнуло!», а вот Баррагин прочитал несколько книг и понял, насколько это интересно – заниматься опытами. Конечно, поначалу химия казалась ему довольно сложной, но зато химики чаще использовали не абстрактные термины, как, например, математики, а вполне реальные вещества.
Баррагин облазил заброшенную лабораторию вдоль и поперек, и постепенно вынес из нее всю мало-мальски целую посуду. К огромному сожалению Баррагина, сохранившихся реактивов оказалось, словно кот наплакал, и для продолжения опытов ему пришлось нарушить закон – тайком пробраться на склад столичного университета. Купить химические вещества на собственные деньги он не мог – родители выдавали на карманные расходы сущую мелочь, поскольку и сами были небогатыми людьми. Фармавир вызвался ему помочь с вынужденным ограблением склада в обмен на большой «Бум!» с использованием украденных реактивов, и Баррагин, подумав, согласился. Химические опыты стали для него аналогом сотворения мироздания, и ощущение того, что новое вещество в пробирке появлялось благодаря его стараниям, вызывало гордость и счастье, недоступные простым смертным. Ради этого можно было устроить для друга не один, а целую серию эффектных взрывов.
