– Топорно как-то у него получилось.
– Да кого это волнует? Все равно скажут, что мы пытаемся свалить на погибшего всех собак.
– Погибшего… Думаю, эту тварьку не задушишь, не убьешь! Он еще всех нас переживет!
– Вот тут я с тобой полностью согласен! – Фармавир торопливо собирал тетради, книги и сложенные стопками исписанные листки в большую сумку. – Торопись, пока нас не присыпали могильными холмиками.
– Я останусь. Пусть они докажут, что Альтарес говорит правду, – сказал Баррагин. – Я любому суду покажу процесс создания линз от и до, а он только воздух сотрясать умеет. И потом, как мы отсюда выйдем?
– Глаза раскрой… в смысле, линзы сними! – Фармавир посмотрел на коллегу сочувствующим взглядом: от пережитого шока совсем забыть о том, что в лаборатории есть окна.
– Это ты линзы надел, а не я.
– Ты до сих пор их не надел?! Надевай немедленно!
– Эй! – прокричали за стеной. – Альтареса убили!!! Фармавир и Баррагин убили Альтареса! Они хотят присвоить его придумки!
Фармавир вполголоса выругался и схватился за свою личную сумку, которую берег, как зеницу ока и никому не разрешал пользоваться, несмотря на то, что ничего в ней не хранил. Сколько Баррагин помнил, сумка всегда была пустой.
– Складывай документы! – приказал Фармавир.
– Туда войдет всего ничего!
– Туда войдет всего всего! – кипы перевязанных страниц, книги, рукописи и дневники отправились на дно сумки, и Баррагин вытаращил глаза: на вид сумка по-прежнему была пуста! Баночки с порошками, брусочками и прочими твердыми веществами отправились туда же, но сумка от этого заполненной не стала.
– Куда же оно исчезает?
– Никуда, оно в сумке.
Баррагин заглянул внутрь – пустота.
– Ты уверен?
– Более, чем! Эх, жаль, придется оставить жидкости…
Со стороны коридора послышались крики и возгласы негодования, кем-то намеренно провоцируемые.
– Нашей практике во дворце наступил конец, – произнес Баррагин грустно. – Я не усел отомстить Горгоне!
– Летим отсюда, и ты сделаешь то, что задумал!
– Я не хочу, чтобы меня считали преступником из-за какого-то высокородного выскочки. Буду бороться за свое честное имя.
– Кому нужно честное имя, если все остальное отнимут?
– Я им не позволю.
– Слушай, Баррагин. Я понимаю, что ты не успел толком насладиться своим триумфом, как ему наступил кирдык, и впору биться головой об стену от горя, но запомни: не каждый кирдык приводит к битью стен головами. Наш открывает новые горизонты! Теперь мы работаем сами на себя!
– Опять все сначала?
– Не скажи: линзы готовы, сумка заполнена материалами, драгоценностями и химреактивами. Мы всего лишь переезжаем из лаборатории в более приличное место, подальше от дворца километров на пятьсот-шестьсот, как и мечтал управдворцом все эти годы.
– Что может быть приличнее дворца?
– Наш собственный дворец! – пояснил Фармавир. – Раз уж началась такая круговерть, надо брать по максимуму. Летим, набьем морду Горгоне, а затем создадим на острове самый роскошный дворец на планете. Моя магия позволит нам это сделать. Наберем лучших придворных планеты и заживем, как короли!
Фармавир сорвал со стены ковер, два года служивший обычным украшением, но в реальности являвшимся ковром-самолетом. Друзья купили обычный ковер вскладчину на первое жалование и по возможности превратили его в ковер-самолет, на всякий случай. От королей всего можно было ожидать, и заранее припасенная палочка-выручалочка могла пригодиться, когда настанут черные деньки. Никто не ожидал, что черный день наступит довольно скоро и не по вине короля, но такие события по плану не случаются.
– Не так я представлял день нашего триумфа, не так, – проговорил Баррагин, подходя к лабораторному столу и надевая на глаза зеркальные линзы. Третья пара, ранее предназначавшаяся для короля, отправилась в крошечную бутылочку с дистиллированной водой, про запас. – Ты лети, я останусь.
– Зря. Ой, зря. Хотя… я тоже остался бы, но все знают, что я более-менее владею магией, а магов-врагов никогда не оставляют в живых. Удачи тебе, друг!
Баррагин и Фармавир пожали друг другу руки на прощание, после чего Фармавир вскочил на ковер-самолет, и тот, слегка свернув края по бокам, пролетел в открытое окно, резко набрал высоту и взмыл над городом.
* * *
Первый советник Баратулорн сидел за рабочим столом в кабинете и, по давно сложившейся традиции, каждое утро проводил разъяснительную работу с подданными. Сегодня он советовал вельможе, как поступить в описанной последним затруднительной ситуации. Вельможа, несмотря на высокое звание, отличался незавидным умом и отсутствием сообразительности, но денежные запасы, накопленные несколькими поколениями его предков, все еще помогали ему держаться на плаву.
Легкий грохот и звук взрыва заставил первого советника прерваться и посмотреть в окно: не появились на улице полосы черного дыма? От их наличия или отсутствия зависели дальнейшие действия.
Безоблачное небо ничем не омрачалось, и у советника отлегло от сердца: город не штурмуют. Со времен появления принцев желающих атаковать столицу не нашлось. Абубарты отлично справились со своей задачей: до сих пор бродили вместе с принцами и занимались перекличкой, доводя последних до белого каления. Прознавшие об этом «подарке» желающие повоевать властители поменяли свои планы и с тех пор атаковали другие королевства. В здешнем наступили неправдоподобная мирная тишина и спокойствие. Абубарты, несмотря на свою относительную безобидность, напугали врагов не хуже семейства Горгон.
– Опять в лаборатории перестарались с использованием реагентов! – воскликнул управдворцом, сидевший в кресле посетителей и ждавший своей очереди поговорить. – Все, с меня хватит! Сегодня же напишу жалобу королю с требованием вычесть из их жалования сумму, необходимую для проведения ремонта. Сколько раз я говорил, что использовать во дворце потенциально взрывчатые вещества – гиблая затея. Так ведь нет, подавай Его Величеству режим сверхсекретности, осуществимый только во дворце, секретную лабораторию, чтобы располагалась поближе к трону ради возможности личной проверки работы… Надеюсь, теперь до короля дойдет, что мы тут не шутки шутим с предостережениями!
Первый советник молча открыл записную книгу на сегодняшней дате, просмотрел список дел и в свободную строчку – по времени ближе к полуночи – каллиграфическим почерком записал «пригласить Баррагина и Фармавира на беседу». Подумал и приписал: «Для усиления профилактического воздействия пригласить палача с пыточным инструментом».
Инструментарий палача выглядел эффектно. Первый советник помнил, какой ужас он испытал при виде десятка изогнутых железок, лежавших на столике в камере пыток. Приглашенные в пыточную люди творческих профессий, к которым относились и работники лаборатории, при виде подобного инструментария самостоятельно распаляли воображение, и оно рисовало такие кошмары, какие не пришли бы в голову и самому извращенному палачу-человеконенавистнику. Из-за этого инструменты до сих пор ни разу не использовались по прямому назначению. Хватало их вида.
