Выборы 1936 г. не особенно успокоили. Под угрозами популистских демагогов, таких как Хьюи Лонг и отец Кофлин, Рузвельт сильно тяготел к левому крылу. Во время своей кампании он критиковал «тех, кто стремится контролировать деятельность правительства», изображая себя единственным ответственным сторонником простого человека. Его президентство задало тон современной политике, основав такие учреждения, как Служба социального обеспечения, Федеральная корпорация по страхованию вкладов, Комиссия по ценным бумагам и биржам, Национальное управление по трудовым отношениям, Федеральная авиационная администрация, а также Федеральная комиссия по связи. Он медленно выводил основные контуры административного государства, заботясь как о средствах к существованию разорённых американцев, так и о своих политических выгодах
[75].
Рэнд наблюдала за всем этим с растущим подозрением. Идея о «долге» правительства по управлению экономической жизнью напоминала ей о солдатах, захвативших бизнес отца. Ещё больше её тревожили разного рода радикалы, собиравшиеся вокруг Рузвельта и постепенно пробивавшие себе путь в самые высокие цитадели интеллектуальной и политической жизни Америки. Рэнд почти не видела разницы между вооружённой коммунистической революцией и рузвельтовским стремительным расширением федерального правительства. Она была против и того, и другого. Это противостояние учащало её пульс и зажигало её перо. Одержимость американской политикой длиною в жизнь началась.
Глава вторая
Индивидуалисты всего мира, объединяйтесь!
Заметив лишь одного «розового», Рэнд начала видеть их везде. Вскоре она узнала, что они вторглись и на киностудии. Несмотря на свой успех в написании романов и пьес, Рэнд не могла найти себе работу в прибыльной индустрии кинематографа, и это она связывала со своим открытым неприятием Советской России. Так она начала работать над романом, впоследствии получившим название «Источник». Вскоре политика стала её основным интересом. Рэнд пристально следила за исторической программой реформ Рузвельта. Она регулярно читала нью-йоркские газеты и начала уделять большое внимание статьям авторов, критикующих президента. К 1940 г. политика поглотила её целиком. Начав работу в предвыборном штабе президентской кампании Уэнделла Уилки, она прекратила писать роман и стала волонтёром в нью-йоркском клубе Уилки.
Кампания Уилки помогла сформировать политический характер работы Рэнд и ликвидировать напряжение, касающееся американской демократии и капитализма, проявлявшиеся в начале работы над «Источником». Поначалу Рэнд не решалась давать роману политический подтекст. Она хотела, чтобы её книга имела философский и абстрактный характер и не была привязана к историческим обстоятельствам, как это было с «Мы, живые». Кроме того, она не была уверена в своих политических воззрениях, помимо принципиальных антикоммунистических. Рэнд с подозрением относилась как к демократии, так и к капитализму, сомневалась в том, можно ли доверять защите индивидуальных прав от опасностей толпы.
После нескольких месяцев погружения в суматоху американской политики от её скептицизма не осталось и следа. Президентская кампания неожиданно стала окном в приютившую её страну, породив новое преставление об истории и культуре Америки. Позже Рэнд начала восхвалять Америку так, как ещё несколько месяцев назад для неё было совсем не характерно. Как и любой рекламист из провинции, она расхваливала прелести американского капитализма и индивидуализма, выражая новоявленный национализм, провозглашавший Соединённые Штаты моральным эталоном для всего мира. Волонтёрство завершило трансформацию её взглядов на вторую половину 1930-х гг. Рэнд вошла в это политизированное десятилетие наивной девушкой, неумолимо сконцентрированной на собственных, личных амбициях. Спустя десять лет она нашла для себя твёрдую почву в широком спектре народного общественного мнения.
Идея для основы нового романа пришла к Рэнд почти сразу после их с Фрэнком свадьбы. Работая в RKO, она подружилась с живущей по соседству женщиной, которая также была еврейкой и иммигранткой из России. Рэнд была очарована дочерью соседки, работавшей секретарём директора одного влиятельного голливудского продюсера. Как и Рэнд, она была невероятно амбициозна и всецело посвящала себя карьере. По настоянию матери она представила Рэнд одному агенту, который впоследствии помог продать «Красную пешку», что принесло Рэнд первый серьёзный успех. Всё же секретарь Рэнд не нравилась, у неё почему-то возникало ощущение, что, несмотря на внешнее сходство, они совершенно разные. Однажды она решила разведать, в чём же они разные, и спросила знакомую о её «цели в жизни». Абстрактный вопрос Рэнд, типичный для её манеры общения с людьми, породил простой и уже готовый ответ. «Вот чего я хочу от жизни, – начала рассказывать соседка. – Если бы ни у кого не было автомобиля, я бы себе тоже не хотела. Если автомобили существуют и у некоторых людей они есть, я тоже хочу автомобиль. Если у некоторых два автомобиля, то и я хочу два автомобиля»
[76].
Рэнд пришла в ужас. Этот эпизод мелочного голливудского бахвальства открыл ей целую общественную вселенную. «Здесь, – гневно думала она, – кто-то казался эгоистичным, но на самом деле был самозабвенен. За лихорадочным планированием и отчаянными карьерными манёврами просто-напросто скрывалось пустое желание казаться окружающим важнее, чем ты есть на самом деле». Такой мотивации Рэнд, вечному аутсайдеру, было не понять. Однако, открыв для себя такую концепцию, она стала думать, что это ключ к пониманию почти всего, что происходило вокруг неё.
Вскоре Рэнд расширила ответ своей соседки до целой теории человеческой психологии. Дочь соседки была секонд-хендером, тем, кто следует чужим идеям и ценностям. Её противоположность – индивидуалист, как Рэнд, кто-то, кто хочет создавать определённые идеи, книги или фильмы вместо соответствия шаблонному уровню успеха. За несколько дней Рэнд выявила различия между ней и соседкой, охарактеризовав их как «базовые различия двух типов людей, существующих в природе». Она вообразила смутные очертания столкновения двух персонажей – секонд-хендера и индивидуалиста, которые лягут в основу её следующего романа
[77].
Но все эти мысли Рэнд пришлось отложить на несколько лет, поскольку все её силы пошли на переезд в Нью-Йорк. Когда же она вновь начала заниматься литературой, её подход стал более методичным. Наконец, деньги не были её целью. Хоть она и ненавидела Вудса, популистский подход продюсера дал Рэнд то, чего она хотела больше всего: достаточное количество денег для того, чтобы заниматься литературой, не отвлекаясь. Иногда роялти от «Ночи 16 января» доходили до 1200 долларов в неделю (в пересчёте на современный курс это около 16 тыс.), что освободило и Айн, и Фрэнка от необходимости работать
[78]. К тому времени она решила, что в основу повествования её книги ляжет архитектура, идеальное сочетание искусства, науки и предпринимательства. Благодаря помощи сотрудников Нью-Йоркской публичной библиотеки она составила обширный список книг по архитектуре, которые ей предстояло прочесть, а также исписала несколько блокнотов всевозможными деталями, которым предстояло наполнить её роман красками. Как и прежде, она сделала множество записей по теме, цели и подачи проекта, который она поначалу называла «Жизни из вторых рук».
