Однако Рэнд по-прежнему боялась, что не может найти своего читателя. Больше всего расстраивала реклама «Источника», в которой книга представлялась как эпичная история любви, нежели серьёзный сборник идей. Разозлившись, она отправила Арчи Огдену письмо, в котором объясняла причины своего негодования. Незадолго до этого она начала действовать сама, возрождая свой политический крестовый поход, но теперь связывая его напрямую с успехом романа. Судя по словам Эмери, она хотела стать эквивалентом Джона Стейнбека, только со стороны правого крыла: «Пусть теперь наша сторона сделает мне имя, а затем уже я буду созывать встречи, возглавлять движения и представлять организации… Я буду ценным активом для наших реакционеров». Основная идея заключалась в продвижении «Источника» в качестве идеологического и политического романа, на что в Bobbs-Merrill никогда не пошли бы
[200].
Рэнд должным образом объяснила, что её амбиции не носили личного характера. Проблема, как она объясняла Эмери и нескольким другим собеседникам, заключалась в том, что интеллектуальное пространство было заполнено «розовой коллективистской блокадой «Нового курса», через которую другому мнению попросту было не пробиться. Именно поэтому книги вроде «Источника» были настолько важны: если они станут «очень известными, то смогут дать дорогу и другим писателям с нашей стороны». Рэнд была убеждена, что «народ с нами»; только левые интеллектуалы стояли на пути
[201]. Она назначила встречу с руководителями DuPont и Национальной ассоциации промышленников, а также убедила Монро Шекспира передать её книгу Фултону Льюису-мл., ведущему на правом радио.
В итоге нужный толчок «Источнику» дал Голливуд. Идея о производстве фильма была для Рэнд особенно соблазнительной. Роман хорошо продавался, но она всё равно переживала, что его может ожидать то же бесчестие, что и «Мы, живые». Фильм смог бы рассказать о ней более широкой аудитории и обеспечить книге долгую жизнь. Рэнд отвергла первое предложение о фильме всего спустя несколько недель после публикации романа с уверенностью, что со временем книга приобретёт бо́льшую ценность. Осенью 1943 г. её новый агент сообщил о более перспективном предложении от Warner Brothers. Рэнд принялась торговаться. Спустя почти десятилетие работы в индустрии она успела научиться на своих ошибках. Проданный ею сценарий «Красной пешки» вскоре вырос в цене вдвое и принёс студии хорошую прибыль, которую она ощутить не смогла. Рэнд не стала соглашаться меньше чем на 50 тыс. долларов. Немалая сумма. Едва ли прошло два года с тех пор, как она накидывалась на возможность заработать тысячу долларов. В Warner Brothers пытались сбить цену, но Рэнд была непреклонна.
В ноябре сделка состоялась. Почти так же, как и деньги, её радовало то, что студию интересовало, чтобы она сама написала сценарий. Это означало, что ей с Фрэнком придётся вернуться в Голливуд, чего она сильно боялась. Но Рэнд понимала, что только будучи там она сможет обеспечить целостность своей истории и сохранить суть своих идей. Warner Brothers даже уболтал её на возможность консультировать съёмочную группу. После подписания контракта Фрэнк и Изабель Патерсон посадили её в такси и отвезли в Saks Fifth Avenue. «Ты можешь купить себе любую шубу, но только при условии, что она будет норковая»
[202], – сказал Фрэнк своей жене. Инстинкты Рэнд подсказывали ей, что деньги лучше поберечь, сэкономить каждый пенни, чтобы у неё всегда была возможность работать над книгами. Но Фрэнк с Изабель знали, что теперь всё будет по-другому. После стольких лет тяжёлого труда Рэнд наконец сделала себе имя.
Часть вторая
Из писателя в философы, 1944–1957
Айн Рэнд в Чатсворте, где она начала работать над романом «Атлант расправил плечи»
J. Paul Getty Trust. Изображение использовано с разрешения. Фотоархив Джулиуса Шульмана. Научная библиотека Исследовательского института Гетти (2004. C. 10).
Глава четвёртая
Истинный корень зла
Айн и Фрэнк приехали в Голливуд как знаменитости. «Источник» на тот момент был хитом продаж, а по всему городу ходили слухи о том, кого утвердят на главные роли. Кинозвёзды начали обхаживать Рэнд, надеясь, что она сможет повлиять на решение студии. Джоан Кроуфорд устроила для О’Конноров званый ужин и нарядилась как Доминик – в длинное белое платье с аквамаринами. Warner Brothers выделила ей громадный офис с секретарём и еженедельным окладом в 750 долларов. Контраст между прибытием Рэнд в страну как иммигрантки без гроша в кармане в 1926 г. и её последним дебютом был очень велик.
Однако шарм «Золотого штата» уже не действовал на Рэнд, которая жаловалась на «отвратительный калифорнийский солнцепёк»
[203]. Её сердце по-прежнему было в Нью-Йорке, и она надеялась, что их визит в Калифорнию не затянется. Она немедленно засела за работу над сценарием для «Источника», выдав отполированную версию через несколько недель. Однако быстро завершить всё не получилось из-за ограничений военного времени. Рэнд настроилась на длительное пребывание в Калифорнии. Когда её работа для Warner Brothers была завершена, она подписала пятилетний контракт по написанию сценариев для независимого продюсера Хэла Уоллиса, с успехом добившись шестимесячного перерыва каждый год, чтобы заниматься сочинением своих произведений. Они с Фрэнком купили дом, полностью устраивавший их обоих. Это было видное здание в стиле модерн, достойное страниц «Источника». Спроектированное Ричардом Нойтрой и расположенное в пригородном местечке Чатсворт, почти в часе езды от Голливуда, здание из стекла и стали было окружено рвом и стояло на участке в 13 акров. В итоге там они проживут семь лет.
За время пребывания в Калифорнии в мировоззрении Рэнд произошли две существенные перемены. Первой была переориентация мыслей в сторону концепции разума, которую она связывала с Аристотелем. По приезде в Калифорнию она работала над своей первой научно-популярной книгой, которую в конце концов забросит, чтобы сконцентрироваться на работе над своим третьим романом. Так же как «Источник» продемонстрировал мысли Рэнд по поводу индивидуализма, её следующая книга отразит преданность разуму и рациональности. Спустя три года жизни в Калифорнии Рэнд переосмыслила цель своего писательства; теперь она объясняла в одном интервью: «Знаете ли вы, что моя основная борьба по жизни (в философском плане) не ограничивается битвой с коллективизмом или альтруизмом? Это лишь следствия, результаты, а не причины. Я стремлюсь к борьбе с реальным злом земной жизни – иррациональностью»
[204].
