Реакция Рэнд на действия Хайека указывает на важное различие между её пониманием либертарианства и классической либеральной традицией, которую представлял Хайек. Несмотря на то что оба эти термина иногда воспринимаются как синонимы, классические либералы в основном обладают более объёмным пониманием концепции минимального государства, чем либертарианцы. Социалистическое централизованное планирование и управляемые государством предприятия, влияющие на экономику страны, выходят за пределы допустимых действий, но до этого момента классические либералы не противятся расширению деятельности государства. Сам Хайек оставался противоречивой фигурой относительно правого крыла именно потому, что даже его почитатели думали, что он зашёл слишком далеко, когда выражал одобрение действующему правительству. В этом плане критика Рэнд не была уникальной, но благодаря ей она закрепилась в дальнем правом крае либертарианского спектра
[215].
Но некоторые её нападки на Хайека отличались от остальных. «Этот человек – осёл, который не понимает концепцию свободного общества вообще», – нацарапала она на полях своего экземпляра бестселлера. Она нападала на Хайека по всем фронтам: злилась каждый раз, когда он рассуждал о том, как конкуренцию или общество можно направлять или планировать, или когда он одобрительно реагировал на какое-либо действие правительства. Она не могла признать, что в чём-то он был прав: «Когда и как правительство могло получать власть навсегда?» Некоторые её комментарии отражали то же разочарование, которым веяло от либертарианцев-фаталистов, поддерживавших Уилки и недооценивавших способности человека к творчеству и развитию. Когда Хайек упомянул потребности разных людей, борющихся за доступные ресурсы, Рэнд возразила: «Они не соревнуются за имеющиеся ресурсы – они создают эти ресурсы. Вот опять социалистическое мышление». Она сделала вывод, что Хайек по-настоящему не понимал концепцию ни конкуренции, ни капитализма
[216].
Рэнд также не соглашалась с тем, как Хайек определял индивидуализм. Она чувствовала нехватку морального обоснования. В её понимании Хайек определял индивидуализм как «уважение к человеку как таковому», как это было в христианстве, классической античности и Ренессансе. Однако далее он обращался к сфере деятельности человека, «чем бы она ни ограничивалась». Такое понимание, как и готовность терпеть умеренные правительственные программы, возмущало Рэнд. Для неё это было доказательством того, почему индивидуализм не состоялся как политическая идеология: «У него не было ни реальных, ни моральных оснований. Вот почему моя книга так необходима». Хайек был удивлён утверждением Рэнд об отсутствии морального обоснования его трактовки индивидуализма. Продолжать работу его стимулировало сильное чувство духовного кризиса, а для организации экономистов Общество «Монт Пелерин» было необыкновенно восприимчиво к вопросам морали. Изначально Хайек хотел назвать организацию «Обществом Эктона-Токвиля», отсылая к двум великим католическим мыслителям
[217].
Однако у Рэнд с Хайеком были очень разные понятия морали. В «Дороге к рабству» Хайек критиковал людей доброй воли и их заветные идеалы, утверждая, что западная цивилизация позволяет себе этические допущения, являющиеся причиной возвращения к варварству. Рэнд посчитала такую критику альтруизма поверхностной. Хайек также верил, что возвращение к традиционным моральным ценностям спасёт Запад, а кроме того, разделял некоторые христианские ценности (хотя о собственном отношении к религии умалчивал). Она же, напротив, верила, что именно альтруизм привёл Европу к упадку. В конце второй главы книги Хайека Рэнд резюмировала: «Либерализм XIX в. допустил ошибку, связав идеи свободы, прав человека и т. д. с идеями о «борьбе за народ», «за обездоленных», «за бедных» и т. д. Либерализм стал альтруистичным. Но альтруизм – это коллективизм. Вот почему коллективизм захватил либералов»
[218]. В таком случае решением должно было быть принятие принципов либерализма XIX в. под другой этической основой, в которой не будет места альтруизму. У Рэнд уже было готово предложение – её собственная система эгоизма, изложенная в «Источнике».
Более благосклонно Рэнд относилась к Людвигу фон Мизесу, наставнику Хайека, чьи работы в то время она также прочла. По её рассказам Леонарду Риду, Мизес допускал ошибки, когда речь заходила о морали, и «уходил в пустоту, начинал себе противоречит и нести чушь». Но по крайней мере он «по большей части безупречно разбирался» в экономике. В отличие от Хайека Мизес не был готов идти на политические компромиссы, ограничивавшие свободу рынка. Как и Рэнд, он возводил капитализм в абсолют, и за это она была готова простить ему непонимание и нежелание отказаться от альтруизма
[219].
Рэнд хотела выразить своё несогласие с Хайеком и Мизесом в короткой научно-популярной работе «Концепция индивидуализма». Сначала она предложила Bobbs-Merrill выпустить её в качестве рекламного буклета для «Источника», но вскоре её амбиции возросли. В своих записях она оживила концепции из «Манифеста индивидуализма» 1941 г., в том числе активного и пассивного человека. Впрочем, название давало понять, что между этими двумя работами были существенные различия. Там, где «Манифест» обходил вопросы морали стороной, в угоду опасностям тоталитаризма, Рэнд хотела высказаться против альтруизма, который она называла «духовным каннибализмом». Она подчёркивала, что читателю будет предложен выбор: «Независимость человека от человека – принцип жизни. Зависимость человека от человека – принцип смерти»
[220]. В эту дилемму она вдохнула жизнь через Говарда Рорка и Питера Китинга. Теперь задача была в том, чтобы объяснить это простым языком, связав данные рассуждения с поддержкой капиталистической системы.
