— Антор! Антор, проснись!
Кто такой этот Антор? Надо мной склонилась прекрасная дева. Я едва мог разглядеть ее лицо, но она была красивее всех, кого я видел в жизни. Я протянул руку, чтобы коснуться ее, но пальцы встретили лишь металл кольчуги. Неужели сам Один послал одну из своих валькирий, чтобы отвести меня в Светлые Чертоги и спасти от бесчестия?.. Если бы это было так! Но разве валькирии не приходят только к тем, кто погибает в бою? Я разлепил пересохшие губы, чтобы спросить — но прекрасное синеглазое лицо уже исчезало, истаивало, как дымка…
И вот мое черное дело почти закончено. Я отступил на шаг. При тусклом свете факелов Конунг Ульв не выглядел мертвецом. В своей боевой броне он вновь стал таким, каким мы все его знали — могучим великаном, который не боялся ни врагов, ни йотунов, ни самого Рыжебородого Тора. Доспехи надежно скрывали исхудавшее и немощное тело.
И так же и я должен сокрыть то, что мы привезли из-за вечных льдов. Обломанный клинок, выкованный когда-то то ли цвергами, подземными карликами, то ли богами-Асами, то ли самим Мимиром еще до начала времен, поблескивал в темноте алым камнем. Словно просил еще раз хотя бы прикоснуться к длинной рукояти — и не я один чувствовал это.
— Пора уходить, — проворчал один из воинов. — Дурное дело мы сделали, Скегги. Без корабля конунгу никогда не попасть в Чертоги Всеотца.
Все так — Ульв, сыну Рагнара, величайший из конунгов со времен Эгилля Скальгримсона, не воссядет пировать среди эйнхериев. Он сам обрек себя на проклятье — навечно остаться на перепутье между миром мертвых и Мидгардом, миром живых, охраняя сокровище даже после смерти. То, что мы украли у вечных льдов, не должно покинуть этой гробницы. И никто не унесет отсюда последнюю тайну конунга Ульва Рагнарсона.
— Пойдем, Скегги, — снова раздался слабый голос. — Здесь… здесь плохое место. В глазах темнеет.
— Нет. — Я вытащил из ножен меч и отступил назад, закрывая спиной единственный выход. — Плох тот хирд, что не идет за своим конунгом. Мы все останемся здесь.
— Ты! — прохрипел кто-то, шагая мне навстречу. — Что ты наделал, Скегги Торлейвсон, будь ты проклят…
Я был готов сражаться — куда почетнее умереть от острой стали, исполняя последнюю волю конунга — но меч мне так и не понадобился. Один за другим воины валились на пол, дергались и затихали. Смертельный яд, который я добавил в эль, добрался до их сердец. Отважный хирд уснул и навечно смолк. Только едва слышно сверху доносился стук комьев земли о деревянное перекрытие. Трэллы, которым никогда не добраться домой, выполнили приказ. Яд убьет и их на половине дороге в Эльгод, а чтобы они случайно не разболтали проезжим торговцам, где покоится конунг, я собственноручно вырезал им языки еще вчера. Теперь никто и никогда не сможет отыскать наше последние пристанище.
Я осторожно устроил мертвых хирдманнов на каменных ложах — но самому мне места уже не осталось. По справедливости. Пусть все мы здесь навеки прокляты, но лишь один я, Скегги, сын Торлейва, совершил это страшное дело по собственной воле. Я не заслужил даже яда, убивающего быстро. Нет, моя участь — медленно угасать в душной темноте без воды и пищи. Пока Владычица Хель не сжалится и не дарует мне смерть.
Закончив свой труд, я уселся на пол прямо у лестницы. Если когда-нибудь те, у кого нет чести, раскопают вход и войдут в гробницу Ульва Рагнарсона, я первым поднимусь им навстречу с мечом в руке. Факела еще горели, но с каждым мгновением все тусклее. И в темноте передо мной вновь появлялось лицо прекрасной девы-воительницы. Она звала меня. Неужели я все-таки заслужил прощение?..
— Я готов, — прошептал я, вытягивая руку. — Я готов идти, валькирия…
— Антор!!!
Я распахнул глаза и резко сел, едва не заехав лбом кому-то по носу.
Проснулся. На этот раз — по-настоящему, в своем собственном теле. Йотуновы кости, что со мной было?! Судя по встревоженным лицам Айны, Сигмунда и невесть откуда взявшегося в подземелье Ингвара — что-то серьезное и крайне неприятное…
— Что здесь случилось? — Я вытер рукавом холодный пот, заливавший глаза. — Долго я так провалялся?
— Почти полтора часа, — отозвался Инвар. — Мы уже думали, ты никогда не придешь в себя — лежал, как мертвый.
Пожалуй, я и был мертвым. Точнее, давно умершим воином по имени Скегги Торлейвсон, который своими глазами видел все это. Я кое-как встал, хватаясь свободной рукой за стену, и проковылял к лестнице. Да, никакой ошибки быть не могло. Справа от входа в гробницу до сих пор сидел скрюченный скелет с полуистлевшим мечом в руке. Верный Скегги выполнил последний приказ своего вождя и до сих пор нес свою стражу.
— Антор! — снова позвала Айна. — Что с тобой? Куда ты?
Наружу. Я даже не стал отвечать — просто зашагал по ступенькам вверх. В ушах до сих пор звенело, и все, чего я сейчас хотел — выбраться на свежий воздух.
Древние могилы: задание выполнено!
Вы разгадали тайну кургана и узнали, кто в нем захоронен.
Вы получаете 3000 очков опыта.
Приятно. Только плевать я хотел и на опыт, и даже не то, что до сих пор сжимал в руках меч с алым камнем. Я не глядя смахнул окно о получении нового предмета. «Гардарика» умела преподносить сюрпризы — на этот раз меня приложило похлеще, чем тогда, в монастыре.
Когда я выбрался на поверхность и набрал полные легкие соленого ветра с моря, мне немного полегчало. Основательно подсевшие полосочки — все три, красная, зеленая и синяя — понемногу начали заполняться. Мир пошатнулся, но устоял. А если прогуляться вниз, к воде, можно умыться и окончательно придти в себя.
— Эй, дружище, с тобой все в порядке? — поинтересовался Ингвар. — Ты как будто мертвеца увидел.
Много мертвецов. И даже сам побыл одним из них — примерно час или полтора. Такой вот скандинавский флешбек. Я молча спускался к морю и мысленно просил местных богов, чтобы они избавили меня от приключений хотя бы на ближайшие пару часов.
Но моим мечтам не суждено было сбыться. В десятке шагов передо мной откуда-то из-под земли послышалась негромкая брань.
— Йотуновы кости, что там еще? — Айна выхватила топор. — Это твои дружки, Сигмунд?
— Нет, — проворчал пленник. — Проклятый старик… Еще не сдох.
— Что за старик? — устало спросил я.
— Выплыл на здоровенной доске вчера утром. — Сигмунд подвел меня к краю выкопанной в песке ямы. — Видимо, самому Эгиру пришлось не по вкусу такое лакомство… Еле живой, но дерется, как проклятый йотун. Даже не знаю, что с ним теперь делать.
— И я не знаю… — Я поднял повыше отобранный у Сигмунда факел и осветил могучую бородатую фигуру, скрученную веревками в два пальца толщиной. — Вот уж не думал встретить его снова.
На дне ямы, хрипло бранясь и грозно зыркая из-под кустистых седых бровей, сидел сэконунг Рерик.
Глава 31
— Проклятье, — простонал Ингвар. — Верно говорят — некоторых людей Двуединый выковал из стали.
