Глава 1
— Йотунова… мать, — пробормотал я еще чуть тише добавил себе под нос. — Ну и бардак…
— Мы здесь немного прибрались. — Хроки опустил свечу на стол. — Но все равно…
Все равно бардак. И дело не в том, что мои товарищи плохо позаботились об опустевшем жилище тэна Олафа. Нет, они честно вымели всю пыль — но много ли в этом толку, когда сами доски пола уже давно начали крошиться от времени и превращаться во влажную сероватую труху? Наверное, когда-то это здание без труда могло вместить хоть сотню пирующих воинов, но те времена давно прошли. Две трети столов, вероятнее всего, сожгли — или вовсе выбросили гнить на улицу, заняв место парой ткацких станков и какими-то бочками с сундуками. А теперь сердце Фолькьерка и вовсе опустело без Олафа Кольбьернсена и его хирда. Из всех уцелел только Хроки. И я — если можно считать меня полноправным хирдманном. Теперь тут с лихвой хватило бы места всем обитателям Фолькьерка, включая стариков, женщин, детей и даже трэллов — конечно, если все они вышли меня встречать.
— Йотуновы кости, — вздохнул Хроки. — Длинный дом превратили в склад. Олафу Кольбьернсену стыдно за нас в Чертогах Всеотца. Я бы вышвырнул все это наружу, но я же не тэн…
Длинный дом? Я поднял со стола свечу и подошел ближе к стене. Тусклое пламя осветило огромную медвежью шкуру и висевший на ней щит.
— Говорят, этот щит принадлежал страшному берсерку, — сказал Хроки. — Тэн Олаф убил его в поединке, когда ему было всего девятнадцать зим.
Похоже, центральная постройка Фолькьерка служила не только для пиршеств, но была чем-то вроде зала боевой славы местных правителей. Я прошелся вдоль стены, разглядывая охотничьи и боевые трофеи тэна Олафа и его предков. В основном, щиты и головы зверей, но попадались и мечи с топорами. Правда, они уже давно выглядели скорее дряхлыми музейными экспонатами, чем оружием. Времена, когда в Фолькьерк возвращались с богатой добычей и рассказами о славных подвигах давно прошли. Но это уж точно не повод делать из Длинного дома склад барахла.
— Кто притащил это сюда? — поинтересовался я.
— Я… я велела.
Кучка людей, столпившихся за спинами моих спутников, зашевелилась, и вперед вышла женщина в длинном сером платье. Уже немолодая — когда-то светлые волосы давно поседели, но спина осталась прямой, как в молодости. Ростом женщина была, пожалуй, даже чуть выше Айны и немногим уступала мне самому. А ее лицо…
— Астрид Хрутдоттир, — прошептал Хроки. — Это мать Сигурда. Она уже знает.
Дальше я вполне мог догадаться и сам. Если уж Рагнар отдал Фолькьерк мне, у тэна Олафа наверняка не осталось ни детей, ни братьев, ни жены. Ни, похоже, даже матери — раз уж в его отсутствие всем здесь заправляла мать одного из хирдманнов.
— Почему, Астрид? — спросил я. — Разве сундукам и пряже место в доме воинов?
Она наверняка не знала, что я пришел в Фолькьерк, чтобы занять место покойного тэна — ее лицо тут же накрыла тень хмурого недовольства. Но если ла мудрая Астрид могла не понять, что я имею право спрашивать — раз уж сам Хроки Гриматерсен не вышвырнул меня вон.
— Здесь больше не осталось воинов, — ответила она. — Если мужчины не могут защитить наше добро от жадных рук трэллов, пусть это сделают хотя бы стены и замки Длинного дома.
Так, понятно. Все сильные мужчины Фолькьерка ушли к берегам Империи вместе с тэном Олафом, а женщины, старики и юнцы не смогли приструнить распоясавшихся в отсутствие хозяина рабов. И те понемногу начали тащить все, что плохо лежит.
— Трэллов сюда, — приказал я. — Всех.
Сначала никто не сдвинулся с места, но сообразительный Хроки быстро подскочил к Астрид, шепнул что-то ей на ухо, и обитатели Фолькьерка тут же начали расходиться.
— Это новый тэн?.. — прошелестел за спиной девичий голос.
Я обернулся, и встретился взглядом с невысокой темноволосой девушкой. Она тут же ойкнула, спряталась за спину Астрид, а потом и вовсе выбежала вон. Похоже, к моему появлению здесь никто не готовился — да и едва ли сам Хроки так уж верил в то, что я смогу каким-то чудом уцелеть и спастись из морских волн.
И из медвежьей хватки сэконунга Рерика, которого мой товарищ сейчас буквально сверлил непонимающим и недобрым взглядом. Похоже, мне еще многое предстоит объяснить… И выслушать. Хорошо хотя бы что Хроки и Айна — невеста его побратима — давно знали друг друга. Пожалуй, только им двоим я и мог доверять в полной мере. Так себе хирд — особенно когда понимаешь, что весь Фолькьерк видел тебя… как по-местному будет «в гробу в белых тапках»? Так что любовь местных еще придется завоевать. Но для начала сойдет и уважение. Или хотя бы страх.
Когда я вышел наружу, трэллы уже собрались. Именно собрались, а не явились по моему зову — вид у них был такой, будто хозяева здесь они, а вовсе не явившийся неведомо откуда чужак, по какому-то недоразумению именующий себя тэном. Особенно среди них выделялся один. Молодой — лет двадцать пять от силы — светловолосый, как и большинство скандов, рослый и плечистый, но похожий скорее на пахаря, чем на воина. Слишком рыхлый — похоже, за столом он проводил куда больше времени, чем за работой. Даже одет парень был получше других, а на поясе носил богато украшенный нож. Который едва ли ему принадлежал.
Хакон Поросенок
Трэлл 4 уровня
Сила: 8
Телосложение: 12
Подвижность: 4
Восприятие: 5
Воля: 2
«Познание скрытого» выдало мне еще и прозвище. Поросенок — да, оно ему вполне подходило — чуть вздернутый нос Хакона действительно чем-то напоминал пятачок. Впрочем, среди прочих трэллов он явно ощущал себя не свиньей, а по меньшей мере волком — вид у него был самый что ни на есть наглый. И вызывающий.
— Откуда ты взял этот нож? — спросил я, указав на его пояс. Из хорошей кожи, широкий и с блестящей серебром пряжкой — тоже явно краденый. — Не думал, что Фолькьерк настолько богат.
— Где взял, там уж нет. — Хакон уперся руками в мясистые бока. — А кто ты сам такой, чтобы спрашивать?
Ну, приехали. Когда-то давно — за года три до того, как я ушел на вольные хлеба и стал писать книги — мне приходилось руководить небольшим коллективом. И я всегда был уверен, что найти подход можно к любому. Особенно если не жалеть нервы и время — но именно его-то у меня и не было. Поставить на место зарвавшегося трэлла требовалось жестко и, что характерно, незамедлительно. И явно ожидавшая от меня волевого решения публика не собиралась ждать, пока я проведу с Поросенком душеспасительную беседу на тему «воровать — плохо». Суровый север требовал суровых мер. Конечно, можно было взять секиру или просто приказать Хроки посадить наглеца под замок, но…
Не помню, когда я дрался в последний раз. То ли на первых курсах универа, на одной из бесчисленных студенческих попоек, то ли еще в школе, когда отец чуть ли не насильно запихал меня в секцию бокса. Не могу сказать, что я полюбил или по-настоящему научился лупить людей по лицу, но кое-что старенький тренер вбил в нас крепко. Тело Антора, явно не привыкшее к собранной стойке классического бокса, отреагировало с легким удивлением, но послушно рванулось вперед, выбрасывая сжатую в кулак руку. Самый простой и быстрый удар — левый прямой. Именно его новичков учат бить первым, и именно от него есть чуть ли не десяток способов защиты.
