– На север тебя и в горы… – Я снова зацепил одного из кормщиков «Обманом». – Нет нас тут, уходите.
На этот раз снекка едва дернулась – похоже, кто-то догадался поставить вокруг руля сразу нескольких воинов. И как только один «поплыл» – другие тут же отобрали у него кормовое весло и выправили курс. Быстро учатся… Впрочем, ожидаемо. Вряд ли кланлид «Топоров», захвативший целый город, доверил бы снекку тугодуму. Алые искорки плясали, накладываясь друг на друга, и я даже не мог толком сосчитать, сколько их там, на корме. Три, четыре… Нет, на всех у меня очков духа точно не хватит.
– Берегись, ярл!
Рагнар оттолкнул меня в сторону, поднимая щит. Раздался глухой стук, и стальной наконечник остановился сантиметрах в пятнадцати от моего лица. А через несколько мгновений стрелы посыпались чуть ли не градом. Я пригнулся и отпрянул назад, закрывая собой Злату. Эйнар с Рагнаром не пострадали только по счастливой случайности – на двоих одного щита явно не хватало.
– Йотуновы кости, – проворчал я, выглядывая из-за кормы. – У кого здесь есть луки?!
– Немного на этом корабле сыщется тех, кто сможет бросить стрелу против такого ветра.
Ошкуй – впрочем, как и всегда – отлынивал от тяжелой работы и за весло так и не взялся. И прикрывать щитом – за неимением оного – Эйнара или кого-нибудь из гребцов тоже не мог. Зато надежно спрятался от стрел сам, попросту вытянувшись на палубе на животе. Но ни железное спокойствие, ни рассудок ему не изменили. Скальд был прав – ветер, наполнявший парус «Лебедя», не только нес нас к владениям князя Мстислава, но и помогал лучникам на снекке – их стрелы летели чуть ли не вдвое дальше и накрывали «Лебедя» с кормы до самой птичьей головы на носу. Пусть пока не слишком метко – но несколько гребцов уже со стоном валились со скамей.
– Худое дело, братец. – Злата поднырнула мне под руку. – Не сможешь гадам глаза отвести?
– Куда там, – буркнул я, вжимая непоседливую сестренку в доски палубы. – Вон их сколько…
– Твоя правда. Тут и сам Молчан бы не сдюжил, да и далеко. Мне для ворожбы поближе бы, саженей десять – а тут впятеро поболе, – затараторила Злата. – Видать, сильнее в тебе матушкина кровь. То дар особый, мой тому не чета!
– Да толку-то с него… – Я в очередной раз услышал, как стрелы забарабанили по корме. – Умения-то у меня нет. Не сдюжить с ладьями каменецкими.
– Ладьи – то дерево мертвое, его заговорить дело непростое. А водица живая, она послушает. Казал как-то Молчан – попроси, дескать, ручей обратно течь – а он и потечет. – Злата вырвалась из моей хватки и вытянула обе руки – ладонями вперед, будто пытаясь сначала обхватить, а потом толкнуть что-то. – Вот как сейчас вижу – развернул Молчан ручей вспять.
– То ручей, – поморщился я, догадавшись, к чему клонит Злата. – А то Вишинева. Да и не знаю я науки Молчановой.
– Не бойся, братик. – Злата потрепала меня по макушке. – Глаза боятся, да руки делают. Многомудр Молчан, да силы в тебе не меньше будет. Попроси Вишиневу – она и послушает. Дед Водяной не помешает – вон, сколько железа в речку свеи окаянные насыпали… Да и уплыл, поди, старый давно, не любит он шуму.
Заставить реку потечь вспять прямо за кормой «Лебедя»? Я скосился на откатившуюся примерно на три четверти синюю шкалу. Много ведь. Двадцать единичек Воли – способностей у меня уж точно не меньше, чем у хваленого княжеского волхва – только где взять выучку? Нельзя же просто повторить жест Златы – да и наверняка развернуть ручеек в разы легче, чем полноводную Вишиневу.
Я снова высунулся из-за кормы и переключился на «Истинное зрение» – только на этот раз смотрел не на снекки, а в воду. «Лебедь» мчался вперед, и прямо за рулевым веслом волны расходились в стороны сияющим в дымке мира духов клином. Никаких Водяных Дедов или русалок я так и не увидел, как и прочих сущностей и энергетических потоков. Только волны за кормой, чуть поблескивающие голубоватым среди остальных, серебристых и беспорядочных. Будто две пляшущие плети, уходящие вдаль – к Сауроновым снеккам…
А что, если попробовать потянуть за них?! Не руками, конечно же – для такого потребовались бы конечности, как у Йорда – а просто представить себе, будто эти самые плети волн скручиваются, вытягиваются, поднимаются из воды и ложатся мне в ладони…
Пальцы вдруг начало ощутимо жечь – но я не опускал глаз. Поможет только вот это самое ощущение – руками, телом, духом, какой-нибудь йотуновой внутренней чакрой – но уж точно не зрением. Стоит посмотреть – и все рассыплется. Нет только так… Но придется встать – сидя с такой тяжестью уж точно не совладать.
– Берегись, ярл! – Голос Рагнара доносился будто бы издалека. – Что ты делаешь?
Спасаю нас всех… и пытаюсь объять необъятное. Сияющие плети волн рябили все сильнее, собирая воду. Клин за кормой – и до самого дна. Огромная, немыслимая масса. Вишинева металась, рвалась, выворачивая руки и ложась на плечи всей своей тяжестью – но я держал.
– Давай, братик, сдюжишь, – зашептала за спиной Злата. – Слушает тебя Вишинева-матушка, вижу же – слушает!
Слушает! Брыкается, пробивая измученные суставы болью даже сквозь игровые фильтры – но все же подчиняется. Схватил… держу! Теперь осталось только развернуть всю эту громадину – развести руки пошире, а потом…
Р-р-раз! Красная шкала вдруг просела почти в ноль. Я едва успел заметить, как желтая нить протянулась от ближайшей снекки прямо ко мне. Попали! Прямо в живот, чуть ниже ребер. Стрела пробила меня чуть ли не насквозь – но остановить движение уже не смогла. Я с хлопком свел ладони, бросая всю собранную мощь в подобравшиеся уже чуть ли не вплотную снекки.
И перед тем, как рухнуть на палубу, еще успел увидеть, как катится от кормы «Лебедя» гигантская волна. Вишинева повернула вспять, подкидывая, разворачивая и сминая боевые ладьи, вдруг ставшие крохотными, беспомощными и хрупкими, как щепки.
– Братик! – Злата метнулась ко мне. – Живой?
– Да что со мной сделается?.. – простонал я.
Каждый вдох отдавался болью – но я уже совершенно точно знал, что смерть от потери крови мне не грозит. Красная полоска, помигивая, понемногу восстанавливалась. А там уж вынем стрелу и как-нибудь дотянем до Вешеграда – конечно, если «Топоры» не окажутся настолько упрямыми, что полезут преследовать нас и дальше. Второй раз фокус с Вишиневой я повторить уж точно не смогу.
– Ушли, ушли свеи поганые, чтоб им пусто было! Убоялись гнева княжьего! Гляди!
Встать на ноги так и не получилось, и Злет пришлось силой усаживать меня, чтобы я смог увидеть, что происходило… нет, не за кормой, а там, куда глядела птичья голова на носу «Лебедя».
«Жемчужина» и ладья Третьяка покачивались на волнах, убрав паруса и разойдясь чуть в стороны друг от друга, пропуская снекки. Почти такие же, как у «Топоров» – только с другими парусами. Над Вишиневой плыли четыре алых полотнища с нарисованной или вышитой золотом птицей. Что же это?.. Пикирующий сокол?
