Его туша проявилась даже ближе, чем я ожидал — похоже, путь по берегу давался твари не без труда. Водяной Дед оказался ростом примерно с тролля, которого я прикончил на Барекстаде — но впятеро легче. Его конечности напоминали человеческие, только вытянутые в несколько раз. Длиннющие и безобразно тощие, заканчивающиеся перепончатыми то ли ступнями, то ли кистями с острыми когтищами.
— ЗЕДЕРУ-У-У!!!
Осознав, что загремел в западню, Дед повернулось ко мне и заревел, потрясая длинной бородой. Больше всего она напоминала здоровенный — чуть ли не до колен — комок водорослей… А может, это и были водоросли, прицепившиеся к нескладному телу твари и придавшие ей такой причудливый облик… И при этом весьма пугающий. Ничего похожего на симпатичного и доброго чудика из древних советских мультиков я, во всяком случае, не наблюдал. Водяной оказался уродлив и зубаст. Чем-то похож на русалку — только пасть втрое шире, и примерно же настолько больше тонких иглообразных зубов.
— СЪЕ-Е-ЕМ! — В воздух взметнулась когтистая ручища. — НАКАЖУ-У-У!!!
Ух, зараза! Медленный — но до чего ж здоровый!
Я отпрыгнул назад, но увернуться все равно не успел. Похоже, Дед отмахивался чуть ли не вслепую — иначе бы прицелился получше — но все-таки зацепил. И, как назло, по локтю, не защищенному кольчугой. Полоска здоровья просела не так уж сильно — но тут же поползла и дальше вниз. Кровотечение!
— Ах ты ж… — выдохнул я, поудобнее перехватывая посох.
Больно не было — но ощущение струящейся по рукам крови сносило башню ничуть не слабее руны Уруз. Подсев под еще один неуклюжий выпад, я размахнулся и опустил посох на выставленную вперед перепончатую лапу.
— А-А-А!!! — заревел Дед, заваливаясь на бок.
И снова Молчан оказался прав — при всех своих размерах речное чудище оказалось на удивление хрупким. Я ударил снова, целясь по когтистым пальцам — и они переломились, будто веточки. Водяной попытался отмахнуться уцелевшей рукой, но, получив посохом еще раз, скрючился и заскулил.
— Пощади-и-и, — заголосил он, — не бей!
— С чего бы? — Я снова замахнулся посохом. — Чтобы ты дальше девок таскал?!
— Не лишай живота-а-а! — Водяной обхватил голову искалеченными пальцами. — Погаси! Жжется!
А это он про огонь Сварога?.. Ладно — а то помрет еще, зараза такая. Я выключил свою «лампочку» и отступил на пару шагов, одновременно разворачиваясь — так, чтобы не упустить из виду ни самого Водяного, ни столпившихся за «забором» из заговоренных наконечников русалок.
— Пожалей, добрый молодец! — хором запричитали они. — Не тронь дедушку, он тебе зла не сделает!
Без огня Сварога свита Водяного выглядела совершенно иначе. Как… как самые обычные молоденькие девушки. Только худенькие и одетые в листья кувшинок или обмотанные речной тиной — а половина так и вовсе выбралась на берег, в чем мать родила. В лунном свете поблескивали мокрые зеленоватые волосы и глаза. Немыслимо огромные, темные и глубокие, как сама Вишинева, глазищи. И все до единой речные красотки протягивали ко мне хрупкие ручки и просили, просили…
— Берегись, ярл! Не слушай!
Вигдис уже успела освободиться от ремней и встала со мной рядом, сжимая в руках нож. Похоже, она не постеснялась бы припомнить русалкам былые обиды — на нее их обнаженное очарование явно не подействовало… Впрочем, я и сам слишком хорошо помнил, чем невесты Водяного были на самом деле.
Сам Дед больше не пытался драться — только потихоньку отползал к речке, пользуясь передышкой.
А ну стой! — рявкнул я. — А то как дам!
Рана на локте уже понемногу начинала затягиваться, но я до сих пор не без труда справлялся с соблазном сломать Водяному не только пальцы, но и тощую шею… Хотя сделать это сейчас, пожалуй, оказалось бы сложнее. Психологически. В лунном свете Дед преобразился не меньше, чем его русалочье воинство. Когти втянулись, пасть сузилась до размеров морщинистого рта, а глаза теперь разве что совсем чуть-чуть напоминали рыбьи — такие же круглые и бестолковые. Обычной такой худенький плешивый дедок… метров трех с половиной ростом.
— Не бей, добрый молодец! — захныкал он. — Все для тебя сделаю, что попросишь. Велика Вишинева, да глубока. Сколько золота на дне, да каменьев драгоценных — не счесть…
— Имя? — Я шагнул вперед. — Как звать тебя, дед? Отвечай!
— Витрой кличут…
— Врать мне вздумал?! — прорычал я.
— Не серчай! — Дед снова закрыл голову руками. — Пантелеймон я! Все отдам, чего душе угодно, только…
— Опять брешешь?!
— Вижу, обычай разумеешь… Откуда ж ты умный такой сыскался?
Водяной вдруг перестал хныкать и уставился на меня немигающим взглядом. Настолько злобным, что у меня мороз по коже пробежал. Искалеченная тварь умела давить на жалость — но куда лучше умела ненавидеть. Замученный безобидный дедок исчез — теперь на меня снова смотрело когтистое чудовище, способное выпустить мне кишки одним ударом. И болтать я не собирался.
— Имя? — в последний раз повторил я, поднимая посох.
— Дармидон! — прошипел Водяной. — Отпустил бы подобру-поздорову — не стал бы я серчать, простил бы. А теперича службу я тебе сослужить должен — да как сослужу — так и сживу со свету белого!
Я не успел ни замахнуться, на даже зажечь волшебный огонь. Водяной вдруг перевернулся на живот, подтянул колени к животу и в несколько прыжков умчался к Вишиневе. Я ударил о землю кончиком посоха, превращая обычную палку в не знающее промаха копье — но целиться оказалось уже не в кого. Не помогло даже «Истинное зрение». Речка будто опустела — в серой дымке мира духов я видел только волны.
Мутные и недобрые.
Глава 14
— Вот так и утек? — Молчан хлопнул себя по коленям. — Чего говорить — оплошал ты, боярин.
— Да сам знаю, — буркнул я. — Почем мне знать, что Дед Водяной так скакать умеет? Я слова молвить не успел — а он уже в речку и прыгнул… чтоб ему пропасть.
— А ты чего думал? — Молчана, похоже, искренне веселило то, как хитро обставил меня Водяной Дед. — Навь — она завсегда хитрит, с ними нужно ухо востро держать. Ладно утек — а мог бы и тебя самого утащить, пока ты на русалок любовался… Сколько парней так в былые годы сгинуло — не счесть!
— Довольно тебе насмешничать! — Я с размаху опустил кулак на траву. — Самому тошно, так ты еще…
— А ты рычать меня не смей! — Молчан нахмурился. — Молод еще! Поживешь с мое — сам додумаешь, что наука когда через доброе слово, а когда и через битие дается. Меня старый ведун так иной раз хворостиной потчевал — три дня сесть не мог. Оттого и дожил до своих годков, что накрепко все запомнил. А ты разиня! Был бы отроком — вот как есть бы тебя выпорол, не испужался бы чину боярского!
— Ты говори, да не заговаривайся! — Я тоже понемногу начинал заводиться. — Сам, небось, немало годков дело ведовское учил, а меня на первый день Деда Водяного ловить отправил! Мудрено ли оплошать?
