— Непростое то дело… — Молчан прикрыл глаза, будто вглядываясь туда, куда никто другой посмотреть не мог. — Можно копье вынуть… можно. И рану заговорить сдюжу — да только не поможет то уже.
— Почему? — всхлипнула Злата. — Я бы трав собрала целебных особых… Поможет Жива-матушка — встанет…
— Не встанет конунг, дочка. — Молчан опустил голову. — Телом он крепок, может, и не помрет совсем — да только душа его не здесь, а к навьям идет. И далеко уйти успела — не вернуть уж конунга.
— Как так? Ты же умеешь в Навь ходить… — Злата вдруг рванулась вперед и упала перед Молчаном на колени. — Прошу, дедушка Молчан — верни конунга! Одному тебе такое сдюжить под силу! Живой-матушкой клянусь — служить буду, в холопы пойду, рубашку последнюю отдам! Верой и правдой, покуда сама не помру. Воду тебе засветло носить буду, чего пожелаешь — все сделаю, только помоги, верни конунга!
— Цыц, сопля! — Молчан стукнул кончиком посоха по земле. — Думай, чего болтаешь — слово-то не воробей, вылетит — не поймаешь! Сказано: не вернется князь. В Нави живому за мертвым не угнаться. Разве что духом бестелесным идти — так ежели пойду, то и конунга не выручу, и сам, поди не ворочусь! Немалая сила во мне — враз почуют черти да навь нечистая — а то и сам Вий старый проснется. Схватит да с собой уволочет, и буду я с его дружиной навьей ходить, да народу пакостить! Тебе того надобно, дуреха?!
— Не желаешь помочь — да и ладно! — Злата шмыгнула носом, вытерла слезы рукавом и сжала маленькие кулачки. — Сама пойду! Пусть хоть Вий забирает — а конунга верну!
— Не сдюжишь. — Молчан покачал головой. — Только сама зазря сгинешь. Вижу — люб тебе конунг, все бы отдала, да только без толку. Нет в тебе той силы, чтобы покойника на навьей тропе догнать, да назад повернуть.
— И пускай! — просопела Злата. — Сгину — так никто и плакать не будет по девке бестолковой. Все едино — нет мне теперь жизни.
— Хоть ты сестру образумь, боярин. — Молчан повернулся ко мне. — Пропадет ведь девка… Чего молчишь?
— А чего тут говорить? — Я пожал плечами. — Ежели можно конунга из Нави вернуть — значит, мне и идти.
Я бы не удивился, если бы Молчан вместо гневной отповеди просто заехал мне по темечку посохом — но вместо этого он лишь склонил голову набок и прищурился. И так стоял чуть ли не минуту — будто всматривался и обдумывал что-то.
— Может, и так, — наконец заговорил он. — То дело непростое, для него не столько выучка, сколько сила нужна да упрямство. Упрямства тебе, боярин, не занимать, да и силы впятеро против обычного ведуна. Поможет Род-Вышень — глядишь, и приведешь конунга обратно. Да не убоишься ли?
— Не убоюсь. — Я тряхнул головой. — Ежели расскажешь, чего да как — тут же и отправлюсь.
— Не спеши, — отозвался Молчан. — То не днем делать надобно, а в навий час. Приходи, как солнце сядет…. а покамест конунга укутай в меха. Негоже ему мерзнуть.
Опять ночное бдение… И, похоже, посложнее охоты на Водяного Деда.
— Антон…
Я встретился глазами с Катей. Она явно дожидалась, пока дружинники бросятся исполнять повеление Молчана, и позвала меня только сейчас — когда никто нас уже не мог слышать.
— Надо поговорить. — Ее губы двигались почти без звука — и все же я понимал каждое слово. — Срочно… И не здесь.
Глава 21
— Вот и я… — Я осторожно вытянул из головы штекер. — Снова здесь.
— Хорошо. — Катя улыбнулась и уселась на кровать рядом со мной. — Не вставай.
— Да надо бы. — Я перекатился по двуспальному гиганту и сбросил ноги на пол. — Такими темпами вообще шевелиться разучусь.
— Ага… понимаю, — вздохнула Катя. — Не уходи надолго, ладно.
— Да куда я денусь? — Я потянулся, разминая затекшие мышцы. — Что случилось? Силы врага приближаются?
Очередная выигранная битва в вирте, хоть и омраченная почти-смертью Рагнара, снова вселила в меня ощущение собственной непобедимости и запредельной крутости. Если бы тут, в реальном мире, у Кати стряслось что-то действительно серьезное, она бы не сидела на кровати такой…
Спокойной?
Нет, ничуть. Она пыталась улыбаться, не суетилась, не кричала, не размахивала руками и не металась по номеру, собирая вещи — но я почти физически ощущал исходящее от нее напряжение. Взглядом Кати можно было резать металл — таким он стал сосредоточенным, пронзительным и одновременно пустым. Он смотрела на меня, но одновременно и сквозь. Случилось нечто немыслимое. Пусть и не требующее моего срочного вмешательства, но оттого не менее важное и тяжелое.
— Катюш, ты чего? — Я шагнул обратно к кровати. — Расскажи.
— Да так. — Катя нервно дернула головой, будто у нее внезапно стрельнуло в плече. — Ты точно решишь, что я тронулась.
— Меня непросто удивить. — Я опустился обратно на кровать. — Давай уже.
— Антон, Алекс жив, — выдохнула Катя, на мгновение замолкла — и тут же затараторила, будто испугавшись, что я не дам ей договорить. — То есть, не совсем жив! Я понимаю, ты сам видел, как… Он теперь в игре, понимаешь? Здесь его нет, а в игре — есть! Персонаж, старик…
— Гримнир…
— Ты знал? — Голос Кати упал до шепота. — Антон…
Да твою ж… И вот не мог промолчать, да?
— Ты знал? — повторила она, поднимаясь на ноги. — И не сказал?!
— Кать, я…
— Я чуть с ума не сошла!!!
Я едва успел поймать полетевшую в меня подушку. Разъяренная Катя выглядела пострашнее всех «Топоров» вместе взятых. Я пожалел, что в реале я не смогу провалиться в Навь и сбежать от скандала. Но делать нечего — придется как-то выкручиваться без способностей Видящего.
— Как ты мог, Антон?! — прошипела она, сжимая кулаки. — Ты видел, как мне плохо!
— А что бы изменилось? — огрызнулся я. — Ты говорила с ним? Видела? Отлично, теперь знаешь. Легче стало?!
— Не стало.
Катины глаза потухли, а сама она бессильно рухнула на кровать и обхватила подушку. Из нее будто батарейки вынули.
— Антон, тебе не понять. — Катя резким движением отшвырнула повисший на ноге тапок. — Это предательство! Он меня предал… а теперь еще и ты!
— Почему?..
— Я ему верила! — всхлипнула Катя. — Каждому слову! Думала, что мы делаем что-то важное, а у него все это время был запасной план. Я идиотка!
— Тогда мы все идиоты, Кать. — Я чуть подвинулся и осторожно пригладил ее растрепавшиеся волосы. — Алекс обманул всех и сразу — это он умеет.
— Да! А теперь я вообще ничего не понимаю! — Катя обхватила мою руку. — Есть ключ к бессмертию — а мы должны слить его в унитаз.
— Это он тебе сказал? — поинтересовался я.
— Нет. — Катя сжала губы. — Он никогда не говорит, что делать. Нет правильного решения — есть только выбор и его последствия… Но я сама понимаю, что по-другому нельзя!
