— Жива-матушка… — раздался шепот за моей спиной. — Сохрани, не выдай…
— За мной, не отставай! — рявкнул я. — Щиты не опускать! Пройдем!
Огонь Сварога, вспыхнувший на острие, показался неожиданно тусклым, но я продолжал двигаться, с остервенением выдергивая сапоги из хлюпающей жижи дна.
И тени отступили. Я повыше поднял Гунгнир, разгоняя темноту, и вместе с ней пятились, исчезая за границей очерченного светом круга, и ее порождения. Будто бы сам прародитель склафских богов услышал меня и потянулся издалека, даруя капельку собственной мощи. Совсем маленькую — но и ее хватило, чтобы волшебный огонь на моем копье вдруг засиял втрое ярче. Под моими ногами снова зажурчала вода — время, отведенное нам Дармидонтом, заканчивалось, но мы успели. Я пропустил вперед дружину, и только когда последний из гридей выбрался на берег, сам шагнул следом.
— Дошли! — еле слышно выдохнул Ратибор. — А страху натерпелись… Кому рассказать — не поверят!
Прямо перед нами лежал понемногу утопающий во тьме Залит-остров.
Глава 47
Ночь прошла спокойно. Настолько, насколько вообще могла спокойно пройти ночь на острове и по соседству с капищем древнего кровожадного божества. Во всяком случае, до утра дожили все… а некоторые — самые крепкие — каким-то чудом умудрились даже поспать. Хотя и они скорее просто лежали, ворочаясь и боясь хоть на мгновение сомкнуть глаза. Неведомые больше не появлялись — то ли потеря сразу двоих товарищей заставила безликих убийц осторожничать, то ли даже для них темные воды Вишиневы оказались непреодолимой преградой. И все же ночной туман скрывал достаточно, чтобы самые отважные из гридей сбивались в кучу вокруг крохотного костерка, бормоча молитвы и сжимая в побелевших и вспотевших от страха ладонях обереги. И на самом острове, над рекой вокруг то и дело слышались звуки, которые не мог издавать ни человек, ни зверь. От них в жилах леденела кровь, и даже Хис, порождение мира духов, дрожал и жался ко мне теплым волчьим боком. И тогда я вновь поднимался со своего места и обходил лагерь по кругу, разгоняя темноту пламенем Сварога и высвечивая ночных тварей «Истинным зрением». Но никто мне так и не попался — наверное, к лучшему. В этом проклятом месте граница между человеческим миром и Навью истончилась до предела, и все же ни мы, ни скрывающиеся в темноте ее не нарушали. По крайней мере — пока. Вряд ли даже всеведущий Род-Вышень знает, как отреагирует Руевит, узнав, что его обокрали. Я на мгновение пожалел, что так и не попросил Молчана научить меня заглядывать в будущее… но только на мгновение.
Нет. Не хочу. И так понятно, что ничего хорошего там нет.
— Антор… Человек не спать?
Когда кусты затряслись, и ко мне из тумана двинулось что-то огромное, я схватился за копье — но тут же облегченно выдохнул. Несмотря на всю свою мощь, Йорд был на этом йотуновом острове наименее страшным из не-людей… и уж точно боялся куда больше меня. Гигантское тело тролля-рисе, покрытое облаченными в кольчугу буграми мышц, дрожало, как осиновый лист.
— Нет, я не сплю. — Я хлопнул по поваленному бревну рядом с собой. — Отдохни немного.
— Антор добрый. — Тролль послушно уселся, заставив дерево хрустнуть. — Йорд служить Антор. До самый конец.
— Откуда такие мысли, друг мой? — Я попытался выдавить из себя улыбку. — Уже совсем скоро мы покинем это место и отправимся домой, в Вышеград.
— Город — не дом. Дом рисе там. — Тролль взмахнул рукой, указывая куда-то на север. — Дом сейчас плохо. Скоро и здесь быть плохо, быть конец. Йорд чувствовать.
— Ты чувствуешь приближение конца света? — Я чуть отодвинулся, чтобы получше видеть лицо тролля. — Рагнарека?
— Скоро все конец! — повторил он. — Йорд конец.
— Не говори глупости. — Я толкнул его плечом. — Мы еще вернемся на острова, слышишь? Обязательно вернемся! Пока я рядом, никто тебя не обидит.
— Антор сильный. Антор защитить Йорд. И Йорд защитить Антор! — Тролль стукнул себя по груди огромным кулачищем. — Йорд отдать жизнь за Антор.
— Да что же с тобой такое, мой зеленый друг?.. — вздохнул я, оглядываясь по сторонам в поисках Ошкуя.
Скальд, буквально усыновивший гиганта-рисе, умел успокоить его куда лучше меня… Хотя бы потому, что всегда носил с собой флягу с медовухой. Но Ошкуя нигде не было видно — только со стороны костра доносилось богатырское похрапывание. Вот что значит железные нервы, помноженные на бытовое пьянство. Скальд — пожалуй, единственный из моих спутников — крепко спал. И будить его было бы форменным злодейством… Пусть хоть кто-нибудь начнет этот йотунов день со свежей головой.
— Йорд гордится служить ярл Антор, — снова заговорил тролль. — Йорд может просить мой друг что-то?
— Просить?.. — Я тряхнул головой, прогоняя то и дело накатывающее к утру сонное оцепенение. — Чего ты хочешь просить?
— Йорд просить Антор быть сильным! — Тролль вдруг повернулся и стиснул меня в объятиях так, что кости затрещали, а полоска здоровья тревожно мелькнула, списывая мне пару единичек. — Быть сильным, когда настать конец. Только Антор спасать!
Прежде, чем я успел ответить, Йорд друг вскочил и, сминая кусты, растворился в утреннем полумраке. Будто бы его и вовсе тут не было, и весь этот разговор мне приснился… Быть сильным когда настанет конец. Что это — очередное пророчество? Или…
— Прикажешь собираться, боярин? Светает уже, никак…
Сам Ратибор, похоже, уже приготовился выдвигаться — или даже на ночь не расстался ни с тяжелыми наплечниками, ни со шлемом.
— Пора уже, — кивнул я. — Строй гридей, как положено, да и двинем. Раньше дойдем — раньше и вернемся.
Солнце взошло даже раньше, чем мы покинули лагерь… но света почти не принесло. Скрюченные деревья вокруг уже давно лишились листьев, но росли так густо, что норовили поймать любой лучик, пытавшийся пробиться сквозь ветви. Но уже через полсотни шагов стало чуточку получше. Мы ночевали почти у самого берега — соваться к капищу в темноте не отважился даже я — но ближе к центральной части острова черные заросли расступились.
Здесь деревья стали еще уродливее. Извилистые, похожие на покрытых гарью змей стволы уже даже не пытались тянуться ввысь и вместо этого стелились по земле, словно спеша отползти подальше от чего-то, а потом и вовсе исчезли. А следом за нами пропала и трава. Будто бы даже растительность прогоняла отсюда неведомая сила.
И исходила она от самого сердца Залита-острова.
Капища.
— Вот уж поганое место, боярин, — прошептал Ратибор. — Всякое я видал на своем веку, но такого…
Плоский, как блин, почти идеальный круг в несколько десятков шагов диаметром покрывал песок. Но не обычный, а грязновато-серый, больше похожий на пепел. Он расходился под ногами, норовя ухватить сапог и будто не желая подпускать нас к хозяину этого места.
Деревянный идол оказался не таким уж и большим — с избу, в полтора-два моих роста высотой — но из-за стати и отсутствия какого-либо окружения казался гигантским. Когда-то давно могучая плечистая фигура была вырезана из цельного куска дерева — я так и не смог разглядеть никаких щелей. Руевит оказался именно таким, как описывали Мстислав в Лютом — семиликим чудовищем в огромном островерхом шлеме с семью мечами на поясе и восьмым — в правой руке. В левой, прижатой к туловищу, склафский бог войны вместо привычного щита держал копье, словно намекая, что оберегать ему некого и незачем — он умел лишь нести смерть. И лицо, и тело, и оружие идола высекались грубо, наспех, будто бы резчик спешил поскорее закончить работу и убраться подальше. Но это только добавляло Руевиту грозной внушительности, которую не стерли ни время, ни вода, ни ветер. За долгие годы забытый и покинутый бог почернел и растрескался, но все еще выглядел так, словно вот-вот собирался отправиться в бой.
