— Признал? — спросил тот, шагая вперед.
Пляшущее пламя в руках одного из свеев озарило лицо покойного ярла Антора.
— Жива-матушка… — Аксен выпустил копье. — Утопец!
— Не утопец я, — усмехнулся ярл. — Живой покамест. Не та уже у старого Ратибора рука. Сохранили меня боги — теперича мой черед у князя в гостях потешиться. А чего надобно мне — сам знаешь. Особый у меня разговор будет. С ним да с воеводой. Да с дружиной, что на Залит-остров ходила. Всех припомню…
— Пощади, добрый человек! — Аксен бухнулся на колени. — Пожалей! Один я у матушки!
— Добро. Ты из простых гридей будешь — с тебя и спрос невелик. — Ярл чуть качнул посохом, и будто неведомая сила ухватила Аксена за ворот и подняла с земли. — Ступай к дружине. Да скажи — пусть тихо сидят. Худое вы дело сделали, да кто повинится — того пожалею, не трону. А ежели сунется кто — самого загублю, да ни отца, ни матери, ни жены, ни даже детишек малых не пожалею — вот тебе мое слово крепкое. Не запамятуешь?!
— Не запамятую! — выдохнул Аксен. — Все сделаю, что скажешь!
* * *
— Чего там?.. Кто посмел?!
Мстислав чуть приподнялся — но тут же сел обратно на место. Свое, княжеское — во главе стола. Негоже старшему над старшими прыгать, как отроку. Особенно сейчас.
Да только больно шумно стало в сенях. Не один человек пришел, и не десять — а все полста, поди. Да с оружием — так гремят, что от самых ворот слышно. Да только не бежит никто, не кричит, дружину не зовет. Значится, либо из своих, из бояр или князей кто пожаловал, либо…
Да кто ж только?!
Мстислав нахмурился и обвел взглядом столы. Все здесь князья, и первые бояре, и воеводы с ними, и гриди, что постарше. Червенские, уромские, товирские… Всеволод, что в Каменце соседнем заместо князя сидит, как Саврошку поганого скинули. Вацлав — и тот здесь, хоть и не вышло у него ни с кем дружбы особой.
Уже не он ли чего замыслил, собака?! А может ведь, хоть и едва из отроков вышел. Полтораста человек за ним с Прашны пришли, да все справные — видно, не зря княжий хлеб едят. Ежели разом навалятся — быть беде. Как же ж такое?..
Мстислав запустил руку за ворот шитой рубахи. И сразу отлегло. На месте оберег, острие Руевитова меча драгоценное. Подле самого сердце. Сквозь кожу да холстину грудь холодит — значится, помогает ему, князю. Оттого и слушают его другие, хоть и смотрят волками. Худая дружба, да тут уж хоть какая сгодится.
И не показывал никому Мстислав, как от Ратибора забрал — будто шепнул кто: припрячь подальше, не надобно такого никому видеть. А не утаишь — всяк отобрать захочет. Сам весь извелся, глаз ночами не смыкал. Все слушал — не крадется ли кто в терем, чтобы оберег драгоценный украсть, а самого князя жизни лишить. Но ничего, сохранил Перун. И сейчас сохранит, не выдаст.
— Беда, княже!
Дверь в гридницу распахнулась, и на пороге появился Путята-купец. Всклокоченный, в распахнутом тулупе и без шапки. Будто черта увидал!
— Беда, княже! — повторил Путята. — Рагнар-конунг свеев привел! Все при мечах! А с ними ярл покойный!
За столами тут же замолкли — все от, гридей до князей. Путяту с порога будто ветром сдуло, и из-за его спины показались свеи. Все в латах да при оружии — словно на сечу собрались, а не князю поклониться. И среди них…
— Ну, здравствуй, Мстислав Радимич. Давно не виделись.
Мертвый ярл неторопливо шагал прямо к главному столу, и бояре с гридями только что под лавки не прятались. Он и раньше непростой человек был, а теперь от него такая сила шла, что и помыслить страшно. Будто кровля на плечи свалилась да придавила — не вздохнуть. В черных одежах — вроде тех, что Молчан завсегда носил — худой, борода седая вся, а лицом потемневший — будто вурдалак! Сам на себя не похож — да точно он! Такого разве спутаешь с кем?
— Чего притих? Чего за стол не зовешь? — снова заговорил ярл. — Никак, не рад мне? Или обидел я тебя чем, княже?
Сразу вспомнил Мстислав, как сон намедни видел — будто поднялся со дна Вишиневы убитый ярл, да и пришел в Вышеград правды искать. Прямо в княжьи хоромы… Вот и сбылось — наяву пожаловал, проклятый.
Да как же?! Ежели Ратибор самолично его… И гриди видели!
— Разве плохо я тебе службу сослужил? — Ярл грозно сверкнул глазищами. — Почто ты меня сгубить задумал, собака?!
— Руби его! — закричал Мстислав. — Чего сидите?! Или не князь я вам?!
Несколько гридей и бояр повскакивали с лавок — да не особо спешили. Знали, что ярл и в ведовстве силен, и саблю на боку не для красы носит. Навалились бы скопом — может, и одолели бы. Хоть живого человека, а хоть и вурдалака поганого — всякая навь железа сырого боится… Да только не так оно случилось — такого страху на гридей ярл нагнал, что будто приморозил всех.
— А ну — прочь!
Ярл стукнул об пол посохом, и бросившиеся к нему гриди попадали. Да и не поднялись больше, хоть и шевелились еще. Будто у всех разом ноги отнялись.
— Не губи, боярин! — Воевода Ратибор грохнулся перед ярлом на колени. — Пожалей дураков несмышленых — не по своему разумению обидели тебя. Моя то вина — меня и казни!
— Поднимись, Ратибор Тимофеич. — Ярл легонько коснулся распростертого у его ног воеводы посохом. — Ведомо мне, что не сам ты зло супротив меня замыслил. Оттого и кручинился, да воли княжьей не нарушил. Нету в том вины большой, а за малую судить не стану. Тебе еще не мне — Вышеграду, да всему народу скловенскому службу служить. А на тебе, князь, — Ярл посмотрел прямо на Мстислава, — вина великая! Такую прощать не положено.
— Гриди… — прохрипел Мстислав. — Лют… Бояре, выручайте, совсем меня погубит проклятый…
Хотел громче крикнуть — да сил не хватило. Вспыхнули у ярла очи, сверкнули, и будто кто рукой холодной за самое сердце взялся. Да сдавил крепко — раз, другой, а на третий и потемнело все. Свалился Мстислав с княжьего места на пол, заскреб пальцами грудь — до оберега дотянуться, спастись от ведуна проклятого. Да не успел только.
Так и помер.
Глава 17
Выложиться пришлось чуть ли не подчистую — и на этот раз без страховки в виде колечка, способного в одно мгновение заправить мне «полный бак». Подарок Молчана уже отработал свою дневную норму, и трамбоваля князя я своими силами. Мстислав не только дважды отрезистил абилку, но и нещадно отжирал синюю шкалу — похоже, расход очков духа зависел не только от уровня навыка и Воли цели, но и от самого приказа. Я наверняка без труда смог бы заставить его встать, сесть или даже пройтись по гриднице колесом, но приказать умереть оказалось… несколько сложнее. Но с третьей попытки сердце князя все-таки остановилось.
Зато когда он, наконец, перестал дергаться, эффект получился что надо. И бояре, и простые дружинники не испугались бы ни сабли, ни маячившего за моей спиной хирда Рагнара, но эту карту им бить было нечем. Демонстрация страшной и загадочной власти ведуна, способного убить человека одним словом, усадила на место даже самых ретивых.
