— О чем говорит твой друг, Антор? — Захмелевший было от согретой на костре медовухи Вацлав вскинул голову и посмотрел мне прямо в глаза. — Разве ему не угодна моя милость и милость Рагнара?
Можно сказать и так. Похоже, северяне уже смекнули, что время, отпущенное этому миру, заканчивается. Древние сказания предрекли наступление Рагнарека сотни, если не тысячи лет назад — и теперь начали сбываться. Великанская зима заморозит реки, поля и леса и будет наступать, пока не сойдется с жаром Муспельхейма. И тогда все закончится. Мертвым не нужны ни золото, ни земли.
Только слава и честь.
— Халвард и его люди примут от тебя любой дар, князь, — ответил я. — Но куда важнее для истинных сынов севера честь послужить своему конунгу. Они верят, что славная гибель в бою дарует им вечную жизнь среди богов и древних героев.
— Недолго нам придется ласкать валькирий — небесных дев. Уже скоро Хеймдалль протрубит в свой рог, врата Небесных Чертогов откроются, и Всеотец поведет эйнхериев в последнюю битву. — Халвард поднял кружку и криво ухмыльнулся. — Конечно, если ты не веришь Сивому, да поразит его Тор своим молотом!
— А что говорит Сивый? — Славка, сидевший справа от Вацлава, оторвался от обглоданной бараньей кости. — Он не верит тому, что предсказали вещие девы норны?
— Он верит, что обретет могущество большее, чем подвластно самим богам. — Халвард покачал головой. — Что одного его слова будет достаточно, чтобы растопить льды, сковавшие Большое море и повернуть вспять воинство, которое Владычица Хель уже погрузила на корабль, построенный из ногтей мертвецов. Что Сурт опустит огненный меч, повинуясь воле конунга, а за ним склонятся и альвы, и цверги, скрытые в горах, и ледяные великаны Йотунхейма, и даже чудовища, которым нет имени ни в одном из языков Мидгарда.
— А во что веришь ты, Халвард, прозванный Левшой? — Славка улыбнулся одними уголками губ. — Думаешь, конунг Сивый…
— Он или лгун, или лишился разума от жадности и злобы! — оскалился Халвард. — Только глупец поверит, что смертному под силу заново сплести нити судьбы, которых не могут коснуться даже боги! Всему сущему суждено погибнуть — и вновь восстать из пламени Рагнарека. Только так мир людей получит новое рождение… разве нет, ярл? Ты не веришь сказаниям?
— Я слышал, что не все боги падут в последней битве, Халвард Левша. — Я пожал плечами. — Младшие боги, не запятнавшие себя ложью, алчностью и нарушением клятв, уцелеют. Сын Тора возьмет молот отца, сраженного змеем Йормунганд, и ветви нового Иггдрасиля поднимутся над новым миром… Но если так — почему бы не спастись и лучшим из людей, друг мой? Пусть не тебе и не мне — но тем, кто по справедливости заслуживает иной участи?
— Но кому решать, ярл? — Славка незаметно подмигнул мне. — Разве не тому, кто обретет могущество, подобного которому этот мир еще не видел? Ведь время богов уходит — а с ним уходит и отведенная им сила.
— Я не знаю, чего ищет Сивый, — отозвался я. — Но если на свете и есть власть, которой он так жаждет — я сделаю все, чтобы он ее не получил. Такой силой вправе владеть лишь достойнейший из достойных!
— Славные слова, ярл. — Халвард усмехнулся и отсалютовал мне кружкой. — За это я, пожалуй, выпью. Скёль!
ГЛАВА 10
— Близится конец времен! — раздался хриплый голос. — Великий змей поднимется из глубин и пожрет всю землю!
Гудред, прозванный Беспалым, поморщился и зашагал чуть быстрее, чтобы поскорее убраться с площади. Здесь всегда бывало шумно, и безумцы, возомнившие себя прорицателями, верещали на всю Прашну с тех самых пор, как северяне пришли в город.
Но в последние дни все чаще и чаще.
— Грядет страшный суд! — снова завопил невысокий мужчина в обносках и с полной вшей всклокоченной бородой. — Дракон пожрет всех, кто отступил от истинного бога и склонился перед язычниками.
— Истинный бог его не спасет. — Один их хирдманнов, шагавших рядом с Гудредом, усмехнулся и взялся за меч. — Только скажи, ярл — и я принесу тебе голову этого несчастного.
Привычный титул снова прозвучал, как издевательство. Ярл. Наместник конунга Сивого и правитель Барекстада. Острова за Большим морем, который больше не суждено увидеть ни ему, ни кому-либо из северян.
— Не нужно. — Гудред надвинул на лицо край мехового капюшона. — Нас здесь и так не жалуют.
Со всех сторон доносились негромкие одобрительные крики. Безумец успел собрать целую толпу, и хирдманнам приходилось расталкивать людей, чтобы пройти. Круглые щиты воинов с Барекстада и так привлекали слишком много лишнего внимания, но когда кого-то сбили с ног, пророк вдруг замолчал — и через мгновение появился прямо перед Гудредом.
— Ты! — завопил он. — Безбожник, из-за которого на весь город пало проклятье!
— Отвяжись. — Гудред отступил на шаг. — У меня нет времени разговаривать с тобой!
— Верно… Верно, язычник! — Пророк потряс перед лицом ярла узловатым старческим пальцем. — Время этого мира заканчивается. Когда дракон придет, каждый ответит за свои дела!
Гудред нахмурился и потянулся к мечу — и хирдманны тут же с грохотом сомкнули щиты, готовясь защищать своего ярла от гнева обезумевшей от злобы и страха толпы.
— Хочешь убить меня? — Пророк рассмеялся Гудреду в лицо. — Давай, берись за свой меч! Мне нечего бояться высшего суда — я чист перед своим богом… А ты, язычник, чист перед своими?!
— Пойдем отсюда! — Гудред оттолкнул тщедушного старика плечом. — Нет нужды лить кровь.
— Бежишь, безбожник?! — закричал кто-то из толпы. — Тебе не спастись!
Камень свистнул в воздухе и с грохотом ударился в подставленный кем-то из хирдманнов щит. И тут же вокруг замелькали клинки — преданные телохранители явно не собирались спускать наглецу оскорбление, нанесенное ярлу.
— Назад! — закричал Гудред. — Просто уйдем.
Стоит ранить хоть одного — и бойню будет уже не остановить. Толпа сойдет с ума от вида крови и броситься на острия мечей. Придется перерезать всех до единого, а такое вряд ли понравится Грому или князю Сигизмунду.
Гудред с радостью отдал бы все золото и все обещанные конунгом земли за одно лишь право ударить, снести голову всем этим трусливым глупцам, достойным быть лишь трэллами, чтобы только не слышать больше их вопли… Но конунг не случайно выбрал своим человеком в Вышеграде его, Гудреда Беспалого.
Не самого могучего и знатного — но, вне всякого сомнения, умнейшего из ярлов.
Ощетинившийся мечами и топорами строй хирдманнов уходил с площади, стальным клином рассекая бушующую толпу. Медленно — но все же не пролив ни капли крови.
Ты слишком милосерден, мой ярл, — проворчал один из воинов. — Будь моя воля — я бы показал им, чего стоит гнев наших богов… Только глупец поверит в дракона со дна моря, который сожрет всех. Сила змея Йормунганд велика, но лишь Всеотец может судить нас.
