— Дармоеды… — по привычке проворчал Павел Викторович, нашаривая на подлокотнике кресла нужную кнопку. — Всех разгоню на хрен.
Электромотор негромко зажужжал, и спинка мягко подхватила одеревеневшее от долгих часов в вирте тело, возвращая его в вертикальное положение. Павел Викторович помотал головой, отгоняя до сих пор стоящие перед глазами кадры из игры, и приказал голосовому помощнику включить свет.
— Да твою ж налево… — пробормотал он, пододвигая поближе разложенные на столе бумаги. — А это откуда?..
Работа никуда не делась — и ее никак не получалось спихнуть даже на целое полчище бестолковых замов. Самые важные вопросы все равно приходилось разгребать лично. Вычитывать, исправлять, подписывать договора на суммы, которые иной раз казались пугающими даже самому Павлу Викторовичу. Раздавать пинки и премии, грозить увольнениями. Проглатывать казавшийся безвкусным обед, дремать — минут пятнадцать-двадцать, не больше — вливать в себя очередную банку энергетика с лошадиной дозой кофеина, от которого уже сводило желудок — и снова нырять в омут вирта.
— А… Да блин!
Павел Викторович дернул рукой, спасая документ, но слишком поздно. На белоснежной дорогущей бумаге — в том самом месте, где должна была появиться подпись председателя совета директоров, прямо под печатью — уже расплывались три уродливые алые кляксы.
— Вот зараза…
Кровь осталась и на столе, и на пальцах, и, похоже, еще и на вороте рубашки. Павел Викторович схватил со стола одноразовый бумажный платок и прижал к носу. Такое уже бывало и раньше — но совсем немного… И обычно после игровой сессии в семь-восемь часов.
Сколько же прошло сейчас? Вряд ли больше четырех.
Значит, вирт-синдром уже ускорил наступление. Мир «Гардарики» согласился служить, отдав новоиспеченному конунгу целую Империю — но и платы потребовал немалой. За каждый успех приходилось рассчитываться сполна.
Трещащей по швам корпорацией. Подламывающимися ножками начальственного трона — безопасники все чаще и чаще докладывали о разговорчиках в кулуарах. Кто-то лишь тихо недоумевал, почему всемогущий железный босс вдруг решил поиграться в детище дочерней компании «R-corp», но находились и те, кто открыто заявлял: председатель совета директоров потерял хватку. Сдулся. Отошел от дел, спихнув работу на замов. И недолго ему осталось занимать кабинет… от силы полгода.
Хрен вам. Не дождетесь.
Павел Викторович достаточно долго работал со своей командой, и знал о них чуть ли не все. Знал, что верность каждого имеет и цену, и предел — и при желании предсказал бы «бунт на корабле» с точностью до дня. Но не мог и подумать, что куда быстрее предаст собственное тело. Одеревеневшие и затекшие до судорог мышцы, тошнота, кровь из носа, но самое паршивое — боль, с которой не могли справиться даже двойные дозы таблеток.
Но как тогда, черт бы его побрал, держится Антон?! Да, парень не так давно перевалил за третий десяток и никогда не жаловался на здоровье — но он в игре чуть ли не вчетверо дольше! Да, ему не нужно тащить на себе целую корпорацию — но у него нет толпы замов и рядовых сотрудников. Он один — не считая парочки таких же полудурков-идеалистов и ботов. Антону наверняка приходится проводить в вирте часов по двадцать в сутки — иначе он физически не смог бы сделать все, что каким-то немыслимым образом сделал. Вирт-синдром уже давно должен был превратить его мозги в кровавую кашу!
Но почему-то не превратил. Ненаглядный племянничек умудрился не только сохранить башку в рабочем состоянии, но и в очередной раз если не переиграть военную машину Сивого, то хотя бы спастись от поражения, которое казалось вопросом пары дней.
— Свернуть игру. — Павел Викторович вышвырнул окровавленный платок в урну под столом и повернулся к компьютеру. — Открыть карту. Изометрия. Уменьшить масштаб… еще уменьшить. Вывести температурные линии… Добавить отряды.
Системы послушно вертела картинку, растягивала ее для удобства Павла Викторовича, наносила нужные значки… Но не давала ответов.
Антон где-то там, в неровном прямоугольнике, очерченном горами и двумя условными линиями. Синей с северной стороны и красной — с южной. Игровой мир продолжал схлопываться, с каждым днем отсекая по несколько десятков квадратных километров, оставляя за чертой или лед, или выжженную дотла пустыню. И даже если Антон сунется за одну из границ — долго ему там не продержаться. Несколько часов… может быть — день, пока граница не сдвинется дальше. Климат убивает все живое… разумеется, принадлежащее к человеческому виду.
— Прогноз на неделю… — Павел Викторович чуть прищурился, вглядываясь в картинку на экране. — На две недели… Назад! На десять дней.
Вот оно. Огромный кривой прямоугольник, охватывавший земли склафов и большую часть Империи, уменьшился до крохотного квадратика. И Павел Викторович уже знал, что попадет прямо в середину — даже до того, как умная машина закончила перестраивать изображение.
Прашна. Именно там все и закончится. Антон может сколько угодно прятаться на умирающих землях, бегая от отрядов наемников — рано или поздно ему все равно придется прийти к неприступным каменным стенам. И погибнуть. У него больше нет армии, которая могли бы взять город штурмом.
Это ровно половина всего… но есть еще и вторая: оставшиеся части «Светоча», мастер-ключа от всей Системы и алгоритма оцифровки сознания. Аналитическая программа выдавала семнадцать процентов вероятности того, что один из осколков остался по эту сторону гор, на западе.
Но чутье подсказывало обратное: Павел Викторович победил и повесил достаточно имперских баронов, возомнивших себя верными слугами павшей династии, борцами за веру в Двуединого или за свободу своих земель. И ни один — и из покойных, и из еще живых — на обладателя осколка просто-напросто не тянул.
И именно поэтому все скоро закончится единственно возможным образом. Антон собрал больше пяти кусков древней железки с вероятностью семьдесят четыре и три сотых процента — если верить компьютеру. Но это неважно. Мир будет сжиматься и дальше, и даже если на землях склафов еще и остались заветные осколки, их обладатели непременно попадутся Антону.
А потом он сам принесет их к Прашне на блюдечке с голубой каемочкой — просто потому, что идти ему будет больше некуда. Так что самое время отозвать отряды с той стороны гор, плюнуть на возню у понемногу подыхающих окраин Империи, собирать хотя бы часть войска — трети хватит с избытком — и двигаться к городу.
— Вот так, Антошка. — Павел Викторович протянул руку и легонько ткнул пальцем в середину монитора. — Тут-то я тебя, родной, и поймаю.
Если хватит сил. Просто продержаться, неделю, десять дней — максимум. Не отвлекаться на интриги уцелевших придворных, не беречь силы, не ловить по лесам недобитков, которые славят Старых богов — просто дойти до Прашны, окопаться там и ждать.
Ничего не делать… но не оставлять вирт, черт бы его побрал!
Потому без конунга Сивого все тут же развалится. Проснется какой-нибудь древний вулкан, повылезают из-под земли ходячие мертвецы, объявится рожденный от шлюхи бастард последнего Императора, взбунтуются оголодавшие северяне — что угодно! Система может в любой момент снова изменить правила и задрать «уровень сложности» в сто раз выше текущего максимума — и тогда каждая секунда промедления грозит превратить верную победу в неминуемое поражение. Осколки кое-как держат ее — но им, похоже, нужна непрерывная подпитка от носителя. Приток жизненных сил, тепла, дыхания… или крови.
