— Короче давай! — рявкнул я. — Что тут случилось?
— Беда, милсдарь. — Крестьянин попятился и указал рукой на телегу. — Сам будто не видишь! Зараза черная пришла. Третьего дня детишек и жену схоронил, а теперь вот… и этих.
— Что?.. — Я заглянул через растрескавшийся дощатый борт колымаги — и тут же отпрянул. — Да твою ж…
То, что я в туманном полумраке принял за мешки, оказалось кое-чем похуже: крестьянин стаскивал в телегу тела. Четверо мертвецов уже лежали внутри, а пятый — тощий парнишка с длинным черными волосами — на земле чуть поодаль. Похоже, наш новый знакомый бросил его, когда схватился за вилы.
И все они умерли очень нехорошей смертью. Запах разложения был еще несильный, но для полноты ощущений вполне хватало и картинки. Кожу покойных селян покрывали огромные черные пятна. И что-то подсказывало, что перед тем, как перестать дышать, они успели помучиться… Но вряд ли дольше дня или двух. Неведомая хворь умела убивать быстро.
— Это нехорошее место, рифел грвах. Не стоит оставаться здесь надолго.
Услышав голос Одхана, я едва не подпрыгнул. На мгновение показалось, что эльф стоит прямо у меня за спиной — но, конечно же, его не было рядом. Слова звучали у меня в голове… Прямо как речь Хиса, только понятнее, сложнее и как будто даже чуть громче.
Предводитель тилвит тег явно владел телепатией… И, похоже, еще и без труда видел моими глазами.
— Как ты?.. — мысленно отозвался я. — Пойди прочь!
Я не без усилий выпихнул Одхана из собственного разума и закрылся. Так, как только мог. Не то, чтобы меня так сильно напугало его неожиданное умение — просто я категорически не собирался терпеть, что какой-то доисторический переросток входит в мою черепушку, как к себе домой. Он все еще пытался сказать что-то — но где-то снаружи, далеко, и слов я не разобрал. Ментальная защита сожрала где-то четыре десятка очков духа разом, но я снова почувствовал себя в относительной безопасности.
Впрочем, это относилось только к безопасности «внутренней». В остальном я был с Одханом полностью согласен: это место действительно мало напоминало то, где стоило задерживаться.
— И давно происходит… это? — Я неловко указал на телегу с мертвецами. — Давно хворь гуляет?
— Да уж с немало будет, милсдарь, — вздохнул крестьянин. — Северяне пришли — с ними и пришла, чтоб ее. Барон наш покойный говорил — оттого с нами беда такая случилось, что Сигизмунд князя старого убил, да с безбожниками дружбу водить стал. Вот и наказал Господь Двуединый…
— Барон? — Я тут же навострил уши. — Выходит, барон не желал склониться перед конунгом северян?
— Еще как не желал, милсдарь! — В голосе крестьянина отчетливо прорезались нотки гордости. — Хоть и старый был — да покрепче молодых. Прежнему князю кланялся, а Сигизмунда иначе как сукиным сыном и не называл. Всех, кого тот отправлял, без разбора вешал, да и конунговым людям спуску не давал. Вот только вчера такая сеча была…
— Барон сражался с северянами? — нетерпеливо спросил Рагнар.
— Сражался. Да не повезло на этот раз. Сам полег, людей своих положил — а не одолел. — Крестьянин покачал головой. — Поговаривают, сам конунг к бою явился — да всех и поубивал. Так крепко северяне наших били, что вода в реке покраснела. Двое сюда только добрались из рыцарей бароновых, все израненные… места живого нету! Покряхтели до ночи, а там и померли. В избе лежат — значится, с остальными хоронить буду.
Сам конунг?! Но если двое уцелевших в мясорубке добрались досюда…
— А где, говоришь, сеча была? — Я почувствовал, как мои внутренности будто сдавливает гигантская холодная рука. — Вчера?!
— Вчера, милсдарь, — закивал крестьянин, вытягивая руку куда-то в туман. — Вон там за рекой и была.
ГЛАВА 32
— Плохое место. — Рагнар оглянулся через плечо. — Но достойно ли покидать его в такой спешке?.. Мы будто бежим от врага!
— Мы и бежим от врага, конунг, — проворчал я. — И лучше бы нам делать это побыстрее. Если уж Сивый решил сам вести людей против местного барона — вряд ли он пришел с маленьким хирдом.
Я бы на его месте прихватил хотя бы один клан и сотни две-три рыцарей. Вполне достаточно, чтобы снести любое войско по эту сторону гор… да и по ту, пожалуй, тоже. Сивый намертво привязал к себе северян, став спасителем для целого народа, и наверняка неплохо приструнил местных. И не только огнем и мечом, но и золотом. А также дипломатией, уступками, угрозами, обещаниями, династическими браками… Мудрый интриган и политик уж точно не ограничится одним классическим методом и сумеет скомбинировать два.
А при определенных обстоятельствах сможет ударить и пряником… или накормить кнутом.
Он наверняка уже давно бы захватил все пригодные для обитания земли, если против него не работал бы сам мир «Гардарики». Могучая и своенравная Система взбрыкивала против новоиспеченного конунга-нагибатора, подкидывая ему один сюрприз за другим.
Видимо, дело было в откровенно читерской «паровозной» прокачке. В силовом захвате власти на островах с помощью нескольких десятков топовых игроков. В молниеносном и сокрушительном ударе по самому сердцу Империи. В мгновенном выбросе на местный «рынок» целой кучи артефактного оружия из клановых схронов и астрономических сумм игрового золота.
Сивый мял баланс Системы стальной рукавицей — и Система не оставалась в долгу, наглядно демонстрирую Третий закон Ньютона. Любое действие порождало противодействие, и в конечном итоге все пришло к тому, что я видел вокруг.
Когда-то крепкая Империя пала — и тут же принялась расползаться по швам. И даже колоссальной по местным меркам армии в несколько тысяч северян, усиленной кланами игроков оказалось недостаточно, чтобы навести порядок. Сивый привел с собой лишь первого всадника… ну, скажем, Рагнарека — войну. Но остальные тут же пришли следом: голод, болезни и, наконец, смерть.
Ужас перед гневом Двуединого, наславшего на нерадивых почитателей черную заразу, оказался сильнее того страха, который внушали мечи северян. Бароны восставали, выжимая из крестьян последние соки на военные расходы — и разменивали жизни своих людей на жизни захватчиков. Поборы вызвали нищету, а за ней и голод… И когда местные лишились последних запасов, золото из бездонных сундуков Сивого основательно просело в цене. Он продолжал доставать из карманов сколько угодно местных денег — но едва ли кто-то смог накормить монетами умирающих детей и жен.
По дорогам Империи следом за армией северян шагала смерть, забирая всех без разбора. И раненых в бесконечных сражениях, и больных, и тех, кто не смог отыскать хотя бы корку хлеба. Сивый шел к власти хотя бы над этой частью мира людей — но шел по костям. И руки мертвецов поднимались из грязи размытых дождями дорог и хватали его за сапоги.
Я почему-то сразу представил себе могучего воина, бредущего навстречу врагу в тяжелых доспехах и с огромной двуручной секирой через болото. Он почти неуязвим под сталью чуть ли не в палец толщиной, его оружие способно разрубить человека надвое одним взмахом… но каждый шаг дается все сложнее. Коварная стихия чавкает и булькает под ногами, и прочная броня из преимущества превращается в бесполезный груз, способный прикончить своего владельца быстрее любого клинка. Враг все ближе — но до него не дотянуться.
