— Мне трудно поверить. — Рагнар отодвинулся в сторону, пропуская спешившую куда-то женщину с огромной корзиной в руках. — Если бы эти люди знали, кто перед ними…
— Может, они и вовсе не слышали наших имен. — Я поправил капюшон на голове и прислонился спиной к ближайшей телеге. — Сюда война еще не добралась.
Точнее, прошла город по касательной, лишь зацепив своей окровавленной косой. Сигизмунд прикончил своего брата-князя втихаря, под покровом ночи, а Вацлав оказался достаточно сообразительным, чтобы не устроить на улицах Прашны мясорубку, из которой все равно не вышел бы победителем. Власть сменилась так тихо, что местные едва замечали это… до недавнего времени.
В гомоне базара то и дело звенели тревожные нотки — и не первый день. Кто-то шепотом говорил о возвращении Вацлава… А кто-то уже не стеснялся в голос поносить Сигизмунда, раздувая и без того вовсю тлеющий фитиль мятежа.
Прашна понемногу превращалась в пороховую бочку, вот-вот готовую рвануть.
Что ж… Тем лучше — больше работы будет у стражников и шпионов конунга.
— Я чувствую… что-то, рифел грвах. Ир хаул движется.
Вытянутая физиономия Одхана появилась между телегами. Эльфы прятались за ними, но теперь, когда вокруг начинало темнеть, их вождь отважился подать голос.
— Этой ночью будет битва, — негромко отозвался я. — Многие погибнут.
— Я знаю. Но говорю тебе не об этом, рифел грвах. — Одхан прикрыл глаза. — Твоя сила растет.
— Едва ли… — Я вспомнил, когда в последний раз получал новый уровень. — Но если так — мне ее все равно не хватает.
— Ты можешь подчинить чужой разум, рифел грвах. И не только одного из аэ дин, но сразу многих. Погляди. — Одхан осторожно вытянул гигантскую руку, указывая в сторону базара. — Ты скрываешь нас, хоть и сам этого не знаешь.
Я только сейчас заметил, что люди обходят нас стороной. Две женщины кивнули торговцу и неторопливо зашагали к улице за домом. Они могли бы пройти напрямую, прямо рядом с телегами — но вместо этого обогнули по длинной дуге. И удалились, так ничего и не заметив. Обоз будто накрывал невидимый купол, ступать в который им почему-то не хотелось.
Я не хотел, чтобы кто-то нас видел — и Система подчинялась моей воле без всяких заклинаний или абилок.
* * *
Конунг Сивый отключил гарнитуру и вернул спинку кресла в исходное положение. И замер, прислушиваясь к собственному телу. Но на этот раз обошлось — ни головной боли, ни видений из вирта… ни даже крови из носа — пальцы и расстегнутый ворот рубашки остались чистыми.
В последнее время такое везение случалось все реже.
— Павел Викторович?.. — Дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась белокурая голова. — Вы здесь?
— Да где ж мне еще быть, Свет? — отозвался Сивый. — Как всегда.
— Домой бы вам надо, Павел Викторович. Десятый час уже… — В голосе секретарши послышалось неподдельное сочувствие. — А мне еще этаж закрывать.
Закрывать этаж. Проверять двери кабинетов. Выключать рубильники. Все. Оставить только дежурный свет…
— Так это ты, получается, тут их-за меня все время до ночи сидишь? — Сивый тряхнул головой, прогоняя сонливость. — Так чего раньше-то не сказала? Иди домой… Только ключи на столе оставь — я сам все позакрываю.
— Правда? — На усталом лице Светы тут же расцвела улыбка. — Так как же вы тут?..
— Иди-иди. Справлюсь, не переживай, — закивал Сивый. — А тебя дома ждут.
— Павел Викторович… Спасибо большое!
Когда дверь за Светой закрылась, Сивый еще минуту или две сидел, заново привыкая к почти забытому уже реальному миру. И только потом взял лежавший на столе телефон и включил экран.
Семь пропущенных вызовов. И вдвое больше сообщений… если сложить все мессенджеры. И дела корпорации здесь, разумеется, ни при чем — для этого есть Света, прямой городской номер, рабочие аккаунты. Еще два телефона для срочных и очень срочных вопросов, в конце концов.
А этот номер вообще знают всего три-четыре человека. И звонить столько раз стал бы только один…
Только одна.
Сивый нажал на кнопку на экране и поднес телефон к уху. Гудки показались бесконечно долгими — ему на мгновение показалось, что на этот раз все уже совсем закончится, что никто так и не ответит… но она все-таки взяла трубку.
— Галчонок, звонила? — негромко спросил Сивый.
И тут же утонул под водопадом чужого гнева. Праведной, незамутненной, безумно усталой и бессильной женской злости, которой ему нечего было противопоставить. Да даже если бы и было — Сивый не произнес бы и слова.
Потому что тогда придется рассказать все. Даже то, что рассказывать никак нельзя.
Когда-нибудь она все узнает. И поймет. Может быть, даже простит.
— Хорошо, Галчонок. — Сивый потер слипающиеся глаза. — Как скажешь, моя хорошая. Я сейчас закончу и приеду, ладно?
Она не ответила — отключилась молча. Знала, что ее обманывают. И сам Сивый знал, что никуда сегодня не поедет. Встанет с кресла, прогуляется до конца коридора — умыться — зальет в себя сразу две или три чашки кофе в переговорной и сразу же вернется обратно.
Потому что надо успеть. Снова вскарабкаться в седло и тащиться по главе измученного войска через туман, сматывая под копыта коня бесконечные серые дороги. Всю ночь, если придется — но одолеть последний переход, оставшийся до Прашны.
Хотя бы к восходу солнца — если уж не получилось успеть до заката.
ГЛАВА 37
Темнота, надежно скрывала нас, но все-таки не могли сделать шаги бесшумными. То ли от волнения, то ли от очередного не опознанного Системой бонуса или абилки все мои чувства обострились до предела — и сверхчеловеческий слух стал весьма сомнительным дополнением. Каждый удар подошвы сапога о камни — дороги вокруг замка в Прашне оказались мощеными — отдавался в ушах грохотом, а кольчуги северян звенели колоколом. Я слышал, как бьются сердца каждого в отряде. Человеческие — тревожно и часто, разгоняясь с каждым шагом к восточным воротам. И сердца эльфов — в несколько раз медленнее, но гулко, тяжело.
Тилвит тег наверняка тоже нервничали — только по-своему.
— Огни. — Рагнар осторожно взял меня за плечо. — Сверху нас могут увидеть…
Вполне вероятно. Наверняка все дозорные до одного забрались на башню и высматривают в темноте войско Вацлава — но кому-то из них может взбрести в голову взглянуть и по эту сторону ворот. И тогда…
— Подожди, — негромко отозвался я, прикрывая глаза. — Я попробую погасить.
И без того подсохшая синяя шкала укоротилась еще немного, но цели своей я достиг: огонь в гигантских железных чашах у ворот — младший брат подвластного мне пламени Сварога — сначала ужался, слабея с каждым мгновением — а потом и вовсе потух. Темнота тут же затопила дорогу у ворот, но никто из стражи не обратил никакого внимания. Факела на стенах даже не дернулись.
