– Почему тебе так важно, верит в тебя Горнопристанище или нет?
Застигнутая врасплох, Клэр нахмурилась. Она опустила глаза на лежащую перед ней книгу. Заголовок гласил: «Словновая кость и грязь: восхождение семьи д’Астора».
– Пожалуйста, давайте без ерунды в духе «поверь в себя».
– И в мыслях не было.
Клэр подняла глаза, не понимая, поддразнивает её Терра или говорит серьёзно.
– Как я могу поверить в себя, когда всё, на что я гожусь, – взрывать недоделанные чашки? – возмутилась девочка. – Что бы я ни делала, у меня ничего не выходит. У меня есть способности к чудесам, но я не умею ими управлять. Софи…
Она осеклась.
– Софи – что? – спросила Терра, наклоняя голову к Клэр. Этой ночью профессор дополнила своё вечернее платье цвета лаванды десятком ожерелий из тигрового глаза. Они прилегали к её шее плотно, словно ворот водолазки. И хотя у Клэр на шее ничего не было, ей показалось, будто её горло что-то сдавило. Словно это на ней были все эти украшения.
– Лучше бы Софи была принцессой-самоцветчицей вместо меня, – ответила Клэр тихо.
– Почему ты так говоришь?
Девочка открыла рот, чтобы ответить, но остановилась. Она не знала, как можно описать её сестру словами. Софи была всем, чем не была Клэр. Она была храброй. Она никогда не сдавалась. Она любила приключения. И это Софи первая разгадала головоломку принца Мартина. Софи глубоко заботила судьба Ардена и его единорогов. А Клэр… скажем так, Клэр лишь хотела пробудить слёзы луны и вернуться вместе с сестрой домой.
– Потому что она этого хочет, – ответила Клэр, глядя профессору в глаза. – Она пришла в Арден в поисках Впечатления. В поисках чуда. Я пришла сюда только затем, чтобы найти её.
Терра откинулась на спинку своего кресла.
– Тебе никогда не приходило в голову, что именно поэтому чудесная сила выбрала тебя?
Удивление прошибло Клэр, словно электрический ток.
– О чём это вы?
– Софи не нужна чудесная сила, чтобы пробовать что-то новое. В то время как ты, Клэр, можешь прождать всю жизнь, надеясь сохранить всё как есть.
Девочка заморгала. Она снова почувствовала себя неуютно под пристальным взглядом Терры. Иногда зрение бывает уж слишком хорошим.
Забавно, однако, как сильно Софи нуждалась в чуде. Она втайне от Клэр сбежала в Арден, чтобы найти там лекарство от загадочной болезни. И когда единорог залечил рану в её груди на Равнинах печали, он словно излечил вместе с тем её всю целиком. По пути в Горнопристанище сестра даже заявила, что чувствует себя лучше, чем до того кошмарного лета. И Клэр ей поверила. Софи ещё никогда не казалась такой сильной или такой… Софи. Возможно, она не была самоцветчицей только потому, что обладала другой чудесной способностью – сочетанием силы и отваги.
Не в состоянии больше выносить на себе пристальный взгляд Терры, девочка спросила:
– Вы нам верите?
Профессор улыбнулась и постучала по манускрипту перед собой:
– С учётом прочитанных мной книг я верю, что ты и твоя сестра достаточно упрямы, чтобы действительно быть д’Астора.
– Я не упрямая, – возразила Клэр. – Мама всегда говорит, что со мной легко.
Терра вскинула брови:
– Так, значит, это не упрямство заставляет тебя приходить ко мне вечер за вечером, хотя мы не приблизились к пробуждению слёз луны ни на шаг? – Она помолчала. – Упрямство не всегда идёт нам во вред. – Клэр не была в этом так уверена, но ей не хотелось перечить профессору, поэтому она промолчала. – Что ж, хорошо, – произнесла Терра. Она убрала ожерелье в ящик, после чего встала из-за стола. – Идём.
– А как же слёзы луны? – спросила Клэр, продолжая сидеть в кресле.
– Не вижу причин для спешки, – ответила Терра, пожимая плечами. Тигровые глаза переливались у неё на шее. – Они могут подождать ещё одну ночь.
Клэр больше ничего не оставалось, кроме как встать и пойти за профессором.
С приходом ночи стало казаться, что Горнопристанище высечено не из камня, а из лунного света. Вдоль широких коридоров висели канделябры, украшенные мерцающими бриллиантами, в то время как узкие проходы оставались погружёнными в сине-фиолетовую темноту. Клэр слегка вздрогнула – внутрь цитадели пробрался ветерок. Казалось, он принёс с собой запах осени. Девочку не покидало чувство, будто она стоит на пороге чего-то нового, но точно не знает, что оставляет позади… или каким будет новое начало.
Терра быстро шагала по коридорам. Им почти никто не встретился на пути, за исключением пары-тройки стражников из противопризрачного караула, которые несли этим вечером службу. Клэр услышала гул. Он отличался от чудесного гудения, нараставшего в её костях, когда она творила. И всё же он осел глубоко в её груди. Звук всё нарастал, и когда они завернули за угол, девочка смогла отчётливо различить мелодию. Ещё несколько шагов, и гудение превратилось в слова:
Весна наступает, льда треснул покров,
И единорог вновь бежит из снегов.
Профессор открыла дверь, и Клэр очутилась в уютном чертоге, заполненном жителями Горнопристанища. Но самоцветчики, серьёзные лица которых девочка привыкла видеть за обедом, отнюдь не выглядели уставшими. Мужчины и женщины, которых она обычно наблюдала лишь в забрызганной глиной рабочей одежде или возвращающимися из карьера с кирками в руках, расслабленно сидели кто где. Некоторые устроились на лавках, некоторые – на подушках, разложенных на полу. Многие держали в руках глиняные кружки, над которыми тянулся, словно беззаботная мысль, пар. И все они пели:
Кристаллы запели, и звёзды в воде,
То единорог вновь везде и нигде.
Они не делали пауз между строчками, голоса плавно перетекали один в другой. Оглядывая толпу самоцветчиков, Клэр то тут, то там замечала знакомые лица: ученики сидели со своими семьями. Там был даже гадкий Жеод. Он сидел между женщиной с веснушчатым лицом и мужчиной с большой лохматой бородой. И, по всей видимости, был весьма доволен собой.
– Как называется песня? – спросила Клэр.
– «Песня о единороге», – шепнула ей Терра в ответ. – Она одна из самых популярных. Они поют её каждую ночь с тех пор, как ты к нам пришла. И знаешь почему?
Клэр покачала головой.
– Потому что самоцветчики знают: секрет минерала в его рисунке. Камни создаются кристаллическими структурами, которые повторяются снова и снова. – Терра посмотрела на девочку, приподняв бровь чуть выше очков. – Мы подобны камню. Рисунки формируются внутри камня и внутри нас. Только наши жизни создаются не кристаллическими структурами, а историями, а истории часто повторяются. И вот мы поём эту песню ночь за ночью, и это дарит нам надежду на то, что однажды единороги вернутся. – С этими словами женщина присоединилась к дружному хору. Её голос был низким и полным, словно ноты виолончели.
