— А ты не такой простак, каким хочешь выглядеть, Астал! — Отдал я должное смекалке воина. — У тебя настоящее чутье на опасные темы. Представляешь, что может случиться с империей, если в ней рванет бомба с идеями ленинизма?
— Знать не знаю, кто эти твои ленинизмы, и не хочу больше этого обсуждать! Ты, конечно, чертовски умный малый, Данмар, но если тебя услышат, то жди сразу вызов на Поединок Жизни…
Я с усмешкой посмотрел на здоровяка, лицо которого превратилось из смурного в откровенно обеспокоенное, но продолжать развивать подобную тему не стал. Хватит с него на сегодня…
— Просто будь готов, Астал, — сказал я ему уже без тени шутливости, — что твоим испытанием станет какой-нибудь расфуфыренный высокородный, по самую маковку закованный в зачарованные доспехи. Не подведи меня.
— Я прошел этот поединок одиннадцать лет назад, пройду и сейчас — буркнул воин и снова замкнулся в своих мыслях.
В любой другой день он бы не преминут сообщить о том, что тому, кто только и занимается с наставниками в светлых залах, не одолеть воителя, вкусившего горечь настоящей войны. Не сумеет белоручка, бережно взращенный в заботе и неге, тягаться с настоящим солдатом, который стирал до костей пятки во время пеших маршей, кому доспехи стали второй кожей и кого в сечу вел за руку сам Ворган. Ведь это будет не поединок умений и экипировки. Это будет схватка воли, в которой схлестнутся два разных мира.
По крайней мере, он неоднократно ранее делился своими соображениями именно в таком ключе. Возможно, этим он пытался убедить самого себя и внушить себе веру в собственные силы. А вот сегодня, за считанные минуты до часа «икс», Астал вдруг промолчал, яснее ясного дав мне понять, что он очень сильно переживает и нервничает.
— Извините, но дальше допускаются только претенденты. — Наш путь преградил мужчина средних лет, который выступал здесь в роли билетера. — Родственники могут подождать во внешнем саду, либо остаться здесь. На трибунах, к сожалению, свободных мест уже не осталось. Слишком большой наплыв участников в этом году.
Глядя на то, как сморщился Астал, которому и была адресована эта речь, я едва удержался от того, чтобы не засмеяться в голос. Но место и время было неподходящим для веселья, и обращать на себя лишнее внимание не хотелось.
— Я не родственник, — сердито ответил великан, — я хочу пройти вступительное испытание!
— Прошу прощения, — тут же посторонился мужчина, никоим образом не выдавая смущения возрастом моего спутника. — В таком случае, возьмите жетон.
Нам с Асталом протянули пару медных пластин овальной формы, на которых значилась площадка, где нам предстоит биться, и наш порядковый номер. Далее нам предстояло их зарегистрировать под своими именами, а затем ждать, когда нас вызовут на поединок.
Когда в толстых учетных книгах Дивинатория появились две коротких записи: «Астал, ратный сын» и «Данмар, сын кузнеца», я повернулся к великану.
— Ну что, расходимся?
Я должен был идти к первым воротам арены, а воина ждали у седьмых.
— Придется…
— Не кисни, — попытался я приободрить гиганта, — если я освобожусь раньше, то обязательно приду посмотреть, как ты унижаешь своего экзаменатора.
— Главное, чтобы меня не унизили… — подавленно отозвался воин, отчего растерявший весь свой запал.
— Ну-ка, отставить! — Шутливо рявкнул я, чем привлек несколько косых взглядов от юных претендентов в Аколиты. — Где твоя уверенность? Одиннадцать лет назад ты уже был на похожей арене, а сейчас вдруг струхнул?
— Нет, просто неспокойно мне чего-то.
— Астал, ты пройдешь. — С убежденностью в голосе сказал я. И у меня действительно в этом не было ни малейшего сомнения. Боевого опыта моему спутнику было не занимать, это факт. — Так что лучше беспокойся о том, где будешь прятаться от влюбленных в твою шрамированную морду сокурсниц, или как они тут называются. Может даже отхватишь себе юную аристократочку…
— Да ну тебя, — внезапно стушевался здоровяк после моей сальной шутки и смешно зарделся, — скажешь тоже.
На этой ноте мы разошлись в разные стороны, и я остался наедине с насмешливыми взглядами окружающих претендентов. Каждый здесь был старше меня на несколько лет и выше на голову, а в редких случаях и на все две. Я не наблюдал ни одной девушки или парня, которым на первый взгляд можно было бы дать меньше пятнадцати-шестнадцати лет. И когда я остановился неподалеку от распорядителя первой арены, ко мне вдруг подошел один из таких великовозрастных балбесов.
— Привет! — Отчего-то радостно кивнул он мне и по-простецки протянул ладонь для рукопожатия. — Я смотрю, ты здесь самый молодой. Не волнуешься?
— Приветствую, — я чуть согнул поясницу в приветственном полупоклоне, пытаясь этим жестом избежать необходимости прикасаться к постороннему человеку, и незнакомец понятливо убрал руку. — Не особо, я уверен в своих силах.
— Завидую! — Без обиняков признался юноша. — А я мандражирую, как… даже не знаю как! Кстати, меня Йеро зовут. Йеро Эстуан. А тебя?
Хм… вот значит как… знатный отпрыск, обладатель фамилии. Если я правильно помню занятия по геральдике, у этой семьи на гербе изображен щит и весы, потому что этот род занимается охраной торговых путей, ведущих в султанат. Их род содержит около полутора десятков наемничьих кампаний, и за свою деятельность получает плату напрямую от императора, которую он выделял напрямую из собранных налогов. Довольно сильная семья, в плане боевой мощи, но какого-то особенного влияния или политической значимости не имеет. Интересно, чего мальчишке Эстуану от меня понадобилось? Пока ничего кроме простого любопытства от него не могу уловить…
— А я Данмар.
— Данмар… — подросток сделал многозначительный жест, приглашая договаривать.
— Сын кузнеца, — закончил я. — Простолюдин.
Я ждал, что мой собеседник брезгливо скривится, фыркнет или может даже сплюнет мне под ноги, выражая свое презрение. Но нет, он только удивленно округлил глаза.
— Надо же! А я-то думаю, почему у тебя на одежде нет герба! А ты, оказывается, не из аристократов… Извини, что обманулся. Просто твои жесты, речь и манеры… Да и держишься ты слишком спокойно. Простолюдины, даже из самых богатых семей, так не умеют. По крайней мере, я так полагал раньше.
— Ну вот как-то так, — развел я руками, словно извиняясь за свое происхождение. — У тебя я что-то тоже не вижу никаких знаков на облачении.
— А, это… — Йеро легкомысленно махнул ладонью. — Это уже мои заскоки. Просто я хочу, чтобы окружающие в первую очередь видели меня, а не достижения моего рода. Отец считает это блажью, и мы постоянно из-за этого ругаемся. Это если мягко сказать. На самом деле, он из-за этого часто впадает в настоящее бешенство.
— Вполне достойное стремление, — отдал я должное Эстуану. — Даже несколько неожиданное для высокородного.
— Что ты имеешь в виду? — Юный аристократ немного охладил тон, но в целом все еще старался оставаться дружелюбным.
