Сделав глубокий вдох, она прижала кончик карандаша к алмазу и нацарапала первое, что пришло ей на ум: «Откройся».
Ничего не произошло. Карандаш не оставил и следа.
«Клэ-э-эррр, – простонал голос Софи. – Расслабься».
«Тсс», – мысленно огрызнулась Клэр, но её плечи поникли. Она не почувствовала чудесного гудения, когда провела по алмазной поверхности карандашом. Как ей до этого удалось уловить эхо-набросок? Клэр нервно притопнула ногой. Тогда она думала о короне и о том, как та давит своей тяжестью на голову… по всей видимости, её мысль совпала с мыслью юной принцессы Эстелл.
Она снова прижала кончик карандаша к коробу. Но не повела рукой. Вместо этого она попыталась погрузиться в воспоминание, которым с ней поделился карандаш. О тяжёлых нижних юбках вокруг щиколоток Эстелл. О том, как корона ей подмигнула, тихо напевая свою песню.
Карандаш в руке Клэр задвигался по алмазному коробу. На этот раз его кончик не съехал с алмазной поверхности, а врезался в неё, оставляя позади оранжевое мерцание расплавившегося алмаза и вычурную «О». За которой следовали размашистая «Т» и витиеватая «К», с завитком один в один в подписи внизу её наброска – подпись Эстелл, как она выяснила в спальне Клео.
Они не были похожи на пузатые, прямые буквы самой Клэр. Их отличала плавность, множество завитушек, и то, что их просто невозможно подделать, – почерк Эстелл. Или, как сказала Клео, написанное рукой королевы.
Последним росчерком карандаш нацарапал на поверхности старомодную «Я». Все буквы, мерцая ярким оранжевым, пылали на витрине какое-то мгновение, после чего медленно вплавились в алмаз. В воздухе вдруг зазвенели крошечные колокольчики – алмазные ветви задвигались, опускаясь одна за другой. И вот короб раскрылся, словно тюльпан, обнажив чёрное семечко – зубец – узел любви прядильщиков.
У Клэр не было времени любоваться на одну четвёртую короны Ардена, она схватила её… и ахнула.
Она уставилась на острый кончик, в углублении которого недоставало слезы луны. Хотя эта часть короны выглядела в точности как на набросках, которые видела Клэр, и ничем не отличалась от той четверти короны, которую помнил карандаш, она не пела.
В зубце, которого касались кончики её пальцев, не ощущалась чудесная сила. И… он не был тяжёлым, как в воспоминаниях Эстелл.
Казалось, здесь что-то… не так.
Она уставилась на кончик и осознала ужасную правду: этот зубец – узел любви прядильщиков… фальшивка.
Разочарование захлестнуло Клэр, и её качнуло. Что теперь? Она потеряла здесь столько времени – и ради чего? Где настоящий зубец?
– Стоять! Кто здесь?
Печная копоть, ржавчина и заплатки! В Историуме есть кто-то ещё!
Клэр отдёрнула руку и отвернулась от витрины. В тусклом свете фойе она разглядела, как в её сторону движутся три силуэта. Один из них был одет в белую форму противопризрачного караула, а двое других – в роялистско-синие плащи.
– Э-это я, я? – пробормотала она, запинаясь. Она сделала шаг назад от постамента. – Элейна? Я дружу с семьёй Плетёнок? Я случайно забыла здесь кое-что днём? – Она старалась говорить уверенно, но все её предложения прозвучали с вопросительной интонацией.
– Тебя зовут не Элейна, – произнёс чей-то голос.
У Клэр замерло сердце. Высокий мальчик с ярко-голубыми глазами, золотистыми волосами и гигантскими серьгами вышел на свет, излучаемый её камешком.
Терний Посевной прибыл к Звездопаду.
У неё не осталось выбора, закончилась ложь, вышло время.
Клэр повернулась… и побежала.
Она промчалась в зал, бросилась на сцену и скрылась за кулисами. Топая вниз по извилистым коридорам за сценой Историума, Клэр бежала с такой скоростью, какой она сама от себя не ожидала. Шаги становились всё ближе! А она начинала запыхаться.
Добежав до ближайшей двери, она распахнула её и юркнула внутрь. У неё была всего секунда, чтобы заметить, что это та самая гардеробная, в которую её ранее увлекла за собой Клео. После чего дверь захлопнулась, заперев её в кромешной тьме. Опустившись на четвереньки, Клэр поползла в угол, пытаясь создавать при этом как можно меньше шума. Но несмотря на осторожность, несколько пар обуви всё же брякнулись на пол. Наконец кончики её пальцев нащупали то, что она искала. Как можно скорее Клэр натянула на ноги красные ковбойские сапоги, которые Клео назвала семимильными. Сапоги, которые переместят её на семь миль отсюда всего за один шаг… или расплющат её всмятку.
Она воспользуется ими только в самом крайнем случае.
Едва её пятка пролезла во второй сапог, как она услышала шаги и приглушённые голоса за дверью.
– Куда, ваше высочество?
– Возьми на себя левый коридор, – велел Терний властным голосом. – А ты, Оскар, проверь правый.
– Вы уверены? – спросил один из стражников. – Скорее всего, она в гардеробной.
– Нет, – возразил Терний. – Я точно видел, что она пробежала мимо.
Клэр затаила дыхание, слушая, как удаляются шаги. Расслабляться было рано, но она надеялась, что возможно, просто возможно, ей удастся унести ноги. Она поднялась, но не разогнула спины, чтобы подцепить пальцем задник сапога и быть готовой в любой момент сдёрнуть его с себя. У неё ещё осталось немного времени. Если она побежит, то успеет на лодку, которую для неё раздобыла Клео. Там она сообразит, что ей делать дальше (и попытается понять, что случилось с настоящим зубцом – узлом любви. Дверь гардеробной чуть приоткрылась, и на Клэр упал свет. Она подняла глаза от сапог и увидела, как округлились глаза Терния.
– Так это ты, – ахнул он. – Как?..
Но Клэр не услышала конец его предложения.
Она уже сделала шаг.
Глава 13
Как-то раз не так давно, вскоре после того, как семья Мартинсон прибыла в Виндемирское поместье, папа достал чистящие средства, а мама выдала девочкам тряпки. Прежде чем все сокровища и артефакты бабушки Дианы можно было разобрать и упаковать к летней распродаже, нужно было хорошенько оттереть сам особняк.
Ковры были свёрнуты, а мыльная вода выплёскивалась из вёдер: Мартинсоны объявили грязи войну. Но уже совсем скоро губки и тряпки были брошены на подоконники. А Софи с Клэр по очереди бегали, проскальзывая, по длинному коридору в носках.
– Я готовлюсь к Олимпийским играм! – прокричала Софи, проносясь мимо недовольных родителей.
– Мы просто вытираем полы! – добавила Клэр за секунду до того, как влетела в старый пиратский сундук.
Именно так она себя чувствовала в семимильных сапогах. Словно этот миг, пока она неслась вперёд, растянулся на целую вечность.
В одну секунду она была в обувной гардеробной, а уже в следующую мир выдернули у неё из-под ног, и она полетела вперёд мимо Терния, через дверь… и прямиком на каменную стену Историума.
