Юркнув за колонну, девочки остановились, чтобы перевести дух. За всё это время они прошли не больше четырёх метров, и теперь до противоположной стороны им оставалось столько же, сколько и в самом начале.
– Это нереально, – сказала Клэр. – Мы ни за что не успеем найти единорога. – Но в ту же секунду рука Сены едва заметно опустилась вниз, перед глазами Клэр блеснула медь, которая мигом проскользнула в капюшон, служивший для неё укрытием. Грифин вернулся.
Химера разразилась трелями, водопадом стремительных и бурных комментариев. Сена морщила лоб, силясь её понять.
– Помедленнее, – тихо буркнула она и получила в ответ скрипучее «мяу». Но трель всё же замедлилась, а сердце Клэр забилось быстрее, когда лицо Сены расплылось в безудержной радости.
– Грифин говорит, что в саду новый лабиринт из живой изгороди. Его охраняет куча Роялистов! – торжествующе объявила Сена. – Скорее всего, единорог в центре лабиринта!
– Хорошая химера, – прошептала Клэр, и в ответ ей послышалось бряцанье металла: зверь, по всей видимости, принялся гордо чистить свои медные перья. Солнце к этому моменту окончательно село за горизонт, но голоса вокруг них стали ещё громче. До начала дождя из звёзд оставалась всего пара часов. Хорошо, что они хоть что-то выяснили.
Клэр сделала глубокий вдох.
– Идём, – сказала она Сене. – Нужно найти Софи и Нэта…
Она осеклась, заметив, что её слова прозвучали в абсолютной тишине, в которую внезапно погрузились руины. Клэр обернулась в сторону сцены и увидела Роялистов. Они шли друг за другом по помосту, одетые в плащи с капюшонами. Их вёл за собой высокий, долговязый, черноволосый мужчина, крепко сжимавший в руке обсидиановое копьё, – командир Джаспер из Горнопристанища.
Клэр часто задышала. Когда она видела этого человека в последний раз, он носил форму противопризрачного караула Горнопристанища, но сейчас на нём была роялистская синяя мантия. Вокруг рукавов его одеяния было вышито четыре белых кольца. Значит, теперь он не командир Джаспер, а магистр Джаспер.
Она узнала и некоторых других Роялистов: грузного мужчину с палицей, которого она видела на Равнинах печали; женщину с венком из плетёных листьев; а также сгорбленную фигуру старика с кустистыми бровями, почти сросшимися на переносице, – дедушку Нэта, Фрэнсиса Зелёного. Все Роялисты несли на помост предметы, которые, казалось, светились изнутри: единорожьи артефакты.
Клэр мельком увидела нож, вырезанный из кости единорога, посох, блестевший так, как может блестеть только зуб единорога, и туго натянутый барабан из шкуры этого чудесного создания. И это не всё… о, неужели это не всё? Но Клэр больше не могла это выносить. Она смотрела в одну точку, пока Роялисты один за другим складывали артефакты до тех пор, пока на их месте не образовалась большая сверкающая куча.
Клэр только подумала, что этот ужасный парад не закончится никогда, как на помост наконец ступила последняя из Роялистов. Как и у других, капюшон её плаща был опущен, и Клэр отчётливо видела древние и тонкие черты лица Миры Бахромы. Она заняла своё место в середине сцены. Под мантией на ней было синее платье, подол которого колыхался несмотря на то, что в зале не было сквозняка. Бахрома и кисточки на нём вздымались по собственному желанию.
Софи. Ей нужно найти Софи!
Но Клэр не двигалась, не дышала. Голос Миры Бахромы прокатился над ожидающей толпой.
– Да здравствует последняя королева, – Бахрома не кричала, но её голос был чётким и сильным. Клэр подозревала, что его усиливало действие какого-то чуда. – Да здравствует Владычица луны, Хранительница гильдий, Повелительница камня, Кара призраков и… – Бахрома жестом указала куда-то за толпу, на садовую ограду. – Всадница единорогов.
Бахрома замолчала, и на мгновение вся толпа выглядела такой же сбитой с толку, какой себя ощущала Клэр. А затем издалека до Клэр донёсся негромкий стук копыт.
– Сад! – крикнул кто-то. Словно единый организм, гильдии Ардена обернулись, чтобы посмотреть на заброшенный сад. Через него навстречу к ним ехала верхом женщина.
Всадница была одета в полуночно-синие шелка. Её юбки были бушующим океаном поверх шкуры её скакуна, белой, как морская пена. На мгновение Клэр удивилась, почему она видит цвета так отчётливо, ведь солнце уже село, но затем она поняла: мчащаяся к ним навстречу наездница везёт свой собственный свет. Прозрачное свечение алмаза исходило от рога, выраставшего спиралью между ушей скакуна.
Между ушей единорога.
Королева Эстелл д’Астора прибыла на свою коронацию.
Глава 20
Поначалу Клэр подумала, что рокот, который она слышит, – это всего лишь кровь, пульсирующая у неё в ушах. Но она делала глубокие вдохи, а звук всё не уходил. Вместо этого он стал ещё острее, и она, наконец, поняла, что это: приветственные крики народа.
Весь мир празднует. Плачет. Смеётся. Ликует.
Весь мир, кроме неё и Сены.
Ногти Сены впились в руку Клэр, и Клэр обрадовалась боли, вырвавшей её из оцепенения. Что происходит? Софи сказала, единорога поймали, но Клэр не видела на чудесном создании никаких цепей. И когда королева проехала между рядами и спешилась впереди, единорог не сдвинулся с места, он был тих и спокоен, словно дрессированный пёс. Между тем как эйфория, охватившая толпу, становилась всё сильнее и сильнее.
Звездопадные ленты лежали, забытые, на земле – прядильщики кинулись обнимать друг друга. Земледелец-отец вытер уголок глаза, перед тем как посадить дочурку себе на плечо, чтобы она могла видеть происходящее. Даже кователи, казавшиеся скорее поражёнными, чем довольными, не трогали оружие, безобидно висевшее у них на ремнях. На их лицах было написано, как они изголодались по надежде. И от всех и отовсюду Клэр слышала одно и то же слово, повторявшееся снова, и снова, и снова, – «единорог».
Единорог.
Единорог!
Клэр посмотрела на Сену. Янтарные глаза ковательницы так округлились, что она больше походила на сову, чем на девочку. Она шевелила губами, но Клэр не могла разобрать, что она говорит, пока Сена не наклонилась к ней и не выдавила:
– Как?
Клэр не знала. Она не знала, как последний единорог оказался у королевы. Или почему он позволял убийце его сородичей сидеть у него на спине. Разве что…
Разве что Клэр всё неправильно поняла.
«Брось, – проворчал голос Софи в её голове. – Ты знаешь, что слышала в Окаменелом лесу. Эстелл сама тебе говорила, что от единорога может быть польза, только если он мёртв. Верь себе!»
Эстелл стояла перед ликующей толпой, позволяя их радости захлёстывать её с головой. Её платье, украшенное такими тёмно-синими сапфирами, что они казались почти чёрными, мерцало в свете факелов. Её тёмные кудри были убраны под серебристую сеточку, но голову не венчала корона. Она ждала коронации.
Королева жестом пригласила Джаспера подняться, и он зашагал по помосту. В одной руке он держал копьё, а в другой – трость с ручкой – бараньей головой. Прежде эта трость принадлежала Корналину, магистру Горнопристанища. Он почтительно вручил её Эстелл и, когда та её приняла, низко поклонился – сначала ей, а затем смирному единорогу. Мысли проносились в голове Клэр одна за другой. Она силилась найти причину, хотя бы одну причину, зачем единорогу становиться союзником Эстелл. И наконец она вспомнила о гипнозе и шепнула Сене, что так Эстелл одурачила всё Горнопристанище.
