— Кто он? — выдохнула я, отплевываясь шерстью.
— Мяу! — снова начались песни о главном, а я таки запихнула кота обратно в кладовку, запирая за нами дверь.
Еще и бочку притянула, чтобы вход перегородить. В темноте сидеть было не очень комфортно, но у нас имелась подсветка — кошачьи глаза светились, словно две лампочки. Больше того, у него и шерсти стало раза в три больше.
Пушистый наглец забился на одну из пустующих полок и сейчас трясся там, глядя на меня с явным укором.
— Что? — прошептала я.
— А ты с собой ничего пожевать, случайно, не брала?
Глаза я закатила непроизвольно. Рвано выдохнув, села на одну из бочек и принялась ждать. Если честно, и сама не знала, чего именно жду, но ждать в тепле было гораздо комфортнее.
— Рассказать-то можешь, откуда здесь взялась вся эта толпа? — вздохнув, спросила я, вдоволь насытившись тишиной.
Но эта тишина — она была здесь, тогда как создавалось ощущение, что за дверью кухня вовсю работает. Там и люди ходили, разговаривали, пока мы тут тихо, но верно сходили с ума.
— Не могу, — буркнул кот, отвернувшись к стене. — Только зря ты здесь отсиживаешься. Гости-то к маркизе приехали.
— Ну вот пусть маркиза их и встречает! — зло отозвалась я, тоже отворачиваясь от кота.
— Так-то ты теперь у нас маркиза, — пробурчал кот, чего-то там шкрябая.
— Может, хоть лапой напишешь? — предприняла я последнюю попытку.
— Не могу. И, между прочим, если бы ты дочитала дневник до конца, мы бы с тобой сейчас здесь не прятались.
— То есть это я во всем виновата?
— Ну не я же! У меня вообще лапки, так что я не при делах.
Мы помолчали. Помолчали еще немного, и еще, но так сидеть было скучно, поэтому я задала еще один животрепещущий вопрос:
— А ты тоже от него прячешься?
— От него, — тяжело вздохнул кот и резко вскочил на лапы. — Он знаешь какой?
— Какой? — зацепилась я, изображая внимание.
— Бессердечный! И жестокий. И ужасный! И…
Твердые неторопливые шаги мы услышали одновременно. У кота шерсть дыбом встала, а глаза вдруг расширились настолько, что были похожи на два фонаря.
Священный ужас — вот что читалось на его наглой морде, тогда как у меня сердце заходилось от волнения. Непонятно, что оглушало больше — шаги или мой пульс. Стены и пол вокруг покрывались тонким слоем изморози. Пришлось даже с бочки слезть, чтобы и меня ненароком не задело.
Жались с котом друг к другу, пока кто-то остановился прямо за дверью. Айлиан тихонько поскуливал, спрятав морду у меня под рукой. Я же онемела от страха. И вот вроде бы не трусиха, но здесь мне делалось жутко. От неизвестности, от волшебства, которое происходило наяву.
Ручка двери скрипнула и начала медленно поворачиваться. Не выдержав накала, кот обмяк в моих руках, бессовестно свалившись в обморок, а я…
Я спихнула его обратно на полку и вооружилась метлой. Не прибью, так хоть по морде надаю!
Дверь начала открываться, щель увеличивалась с каждой секундой. Крепче сжав черенок, я сцепила зубы и размахнулась как следует…
И именно в этот момент загорланил деревенский петух. Заорал так, что мне вновь захотелось его прибить! Даже кот очнулся!
— Ура! — запрыгал по полке этот ненормальный, едва ли не сваливаясь, поднимая в воздух пыль. — Мы еще один день поживем!
— Насчет тебя я бы не была так уверена… — обернулась я, направляя на кота черенок. — Или ты говоришь, что это за мужик в маске, или я из тебя сделаю облезлый коврик.
— Ну я же сказал… Я не могу… — забился кот в угол шкафа.
— Зато я могу!
Кота я гнала до самого холла. С первыми рассветными лучами замок снова погрузился в тишину, а я наконец-то вновь могла считать себя нормальной. Никаких разодетых в старинные наряды гостей! Никакой музыки! Никаких ароматов еды! И даже никаких карет, появляющихся прямо из воздуха!
За прошедшую ночь я устала даже больше, чем за весь вчерашний день. Была мысль сесть и прямо сейчас дочитать последнюю страницу дневника, раз она настолько важная, но я от себя ее временно отогнала.
Отставив к стене метлу, я решила ни в чем себе не отказывать и завалилась обратно спать, поднимая с пола свое одеяло. Уснула, едва голова коснулась подушки, а проснулась оттого, что кто-то стучал молотком по моей бедной голове.
Не в буквальном смысле, конечно, но ощущение появилось именно такое. Глаза открыла кое-как, но, когда увидела накрытый столик рядом с диваном, утро, а точнее день, если судить по солнцу за окном, резко заиграл новыми красками.
У меня глаза разбегались, но руки сами собой потянулись к душистому хлебу и тонким пластам красной копченой рыбки.
— И мне! И мне дай! — запрыгнул снова облезлый кот на мои колени поверх одеяла. — Они мне ни кусочка не дали!
— И правильно сделали, — пробурчала я с набитым ртом, запихивая зеленый лучок и соленый огурец. — Предателей не кормят!
— Кто предатель? Да я грудью тебя всю ночь в чулане защищал! — оскорбился Айлиан, сцапывая кусочек рыбы.
— Ага. Так защищал, что аж в обморок упал.
— Ничего ты не понимаешь в рыбных костях. Это была такая стратегия!
Пока мы ели, замок жил своей жизнью. На улице на подъездной дорожке снова играли дети. Деревенские сновали по холлу туда-сюда: что-то приносили, что-то уносили, кто-то воду бегал менять. Дочка старосты сказала, что, пока я спала, они отмыли вторую зеркальную комнату и начали отмывать бальный зал.
— Вы — большие молодцы, — старательно покивала я, скрепя сердце радуясь успехам деревенских. — Только платить мне вам все равно нечем.
— Потом расплатитесь, — лукаво улыбнулась девушка, провожая меня в бальный зал. — Ваша бабушка тоже сначала платить не могла, а потом деньги нашлись, так что не беспокойтесь.
Если серьезно, разговор я этот начала совсем неспроста. Просто… Вот не верилось мне в бескорыстность и добросердечность деревенских. Слишком много в них было энтузиазма. Казалось, что за этим энтузиазмом что-то скрывается. То есть им определенно от меня было что-то нужно, но что именно…
Теперь хотя бы понятно. Правда, проблем с деньгами это совсем не отменяло. Если дочка старосты говорит, что деньги появятся из воздуха, это совсем не означает, что подобное случится. Я привыкла верить в то, что вижу своими глазами.
До вчерашнего дня.
— Мама дорогая!
Бальный зал, конечно, еще не сверкал чистотой, но уже начинал принимать свой первостепенный облик. До этого момента я не представляла, как можно дотянуться до потолка, чтобы почистить люстру, но для деревенских, как оказалось, не было преград.
