Во-вторых, когда мы описывали нашу беспорядочную ломаную, огибая застывших все там же драконов, накала страстей не выдержал мой бокал, так и удерживаемый самым наглым и беспринципным ящером. Стекло просто лопнуло в его руке, но дракон, казалось, этого даже не заметил, потому как смотрел исключительно на меня.
Да так смотрел, что я в этот раз запнулась совсем не понарошку, а очень даже по-настоящему. Не повалила на пол своего кавалера лишь чудом, но ноги ему своими ботинками оттоптала. Однако этого мне было категорически мало.
— Ой, вы такой шутник! — протянула я громко, поглядывая на молчавшего все это время молодого мужчину, чьи глаза просто умоляли избавить его от исчадья ада в лице меня. — И правда, что это мы будем терять время? Где, вы говорили, находится тот интересный диванчик в тайном уголке?
— Какой диванчик?! — обретая голос, возмутился дракон, чьи волосы были цвета соломы.
— Ну тот, на котором вы обещали меня целовать… — мурлыкнула я, глядя в пронзительные голубые глаза.
Судя по грохоту, очнувшийся мужчина решил свалиться в обморок повторно, но меня это не смутило. Остановило другое.
— Хватит! — раздалось ледяное на весь зал, останавливая не только музыку, но и чье-то сердце.
В бальном зале явно стало на несколько градусов холоднее, но сдаваться было не в моих правилах.
— Вы правы, — выпустила я военнопленного из своего захвата, оборачиваясь к одному конкретному ящеру. — Кавалера стоит поменять. Какой-то он у вас дерганый… Музыку!
— Нет, — процедил наместник одного из пяти королевств, пытаясь как минимум искалечить меня своим взглядом, и мелодия, что вновь заиграла, резко оборвалась.
— Музыку! — приказала я с напором, с яростью глядя в светящиеся глаза.
— Нет!
— Музыку! — незаметно для себя становилась я к ящеру все ближе, грозно наступая на него.
— Музыку! — вдруг рявкнул он так, что музыканты, сидящие в своей нише, едва не выронили свои инструменты. А я, стоящая рядом, так и вовсе попыталась отпрыгнуть, но поздно.
— Нет! — возразила я, чувствуя, как мои ребра трещат, будучи прижатыми к твердому телу мужчины. Да я все пуговички его камзола ощутила!
— Да! — бесстрастно отозвался этот индивид и вдруг хищно улыбнулся. — Вы же хотели поменять… кавалера.
Этот танец отличался от предыдущего. Как минимум тем, что это действительно был танец, а не жалкое подобие хаотичных шагов. Одна моя рука, плененная ящером, взлетела вверх, несмотря на мое откровенное сопротивление, а вторая вцепилась в чужое плечо, потому как иначе вертикально удержаться было трудно.
И да, меня снова танцевали, тогда как я ощущала себя марионеткой, которой очень ловко управлял кукловод. Жестокая маска прилипла к его лицу, губы были сжаты в тонкую линию, а в глазах поблескивало предупреждение. И вот убояться бы мне, но…
Подгадав момент, на ногу я ему наступила от всей своей человеческой души, вынуждая на миг замереть и потерять лицо.
— Ой! — сделала я самые несчастные глаза, будто уже трижды раскаялась и столько же раз постояла в углу в наказание за свое поведение. — Небось больно, да? — вопросила участливо, быстренько пряча руки за спину.
— Пер-р-реживу, — ответили мне с явным рычанием. И вот я ему как-то сразу поверила, что он и меня переживет, и всех остальных в этом замке.
— Очень жаль, — чистосердечно призналась я, но, увидев выгнувшуюся бровь, тут же исправилась: — Что я такая неуклюжая. Кстати, у меня к вам важное дело.
— Какое? — стопроцентно заподозрил мужчина неладное.
Но я начала с элементарного:
— Остановите музыку!
А еще… Сделала маленький шажочек назад, но, взглянув на руки мужчины, оценив их длину, увеличила расстояние между нами еще на метр, чтобы в случае чего он так легко не дотянулся до моей шеи. Притворяться одурманенной вином смысла уже не было, так что произнесла я четко и громко:
— В ответ на ваши два предложения у меня к вам тоже есть требование. В конце бального сезона вы должны дать мне ответ, — многозначительно замолчала я, сверкнув довольным взглядом.
— На что? — презрительно скривился ящер, будто став выше, массивнее в желании меня напугать.
— Мы, тринадцатая маркиза де Король, разрешаем вам отказаться от своих слов, произнесенных на эмоциях. Если откажетесь, я великодушно прощу вам оскорбление.
— А если не откаж-ш-шус-с-сь? — полыхнуло синевой в его глазах. — С-с-с чего бы мне пер-р-редумывать?
Я промолчала. Только улыбнулась довольно, угрожающе, не скрываясь бросая вызов. Да, в общем-то, просто оскалилась, не сумев сдержаться, потому что ящер был откровенно взбешен.
Говорят, улыбка девушки всегда должна нести в себе какую-то загадку. В моем оскале же пряталось “Поле Чудес”.
— Полагаю, меня долж-ш-ш-на бес-с-спокоить ваш-ш-ша улыбка? — правильно понял драконище тонкий намек.
— Совершенно нет, — честно соврала я с излишней радостью.
— Коварство и хитрость женщин не знают границ, — неожиданно усмехнулся он, словно принимая правила игры.
— Как и уязвленное мужское самолюбие, — пикировала я легко, обходя ящера по кругу. — Приказываю всем танцевать и веселиться!
И я буду танцевать и веселиться. Назло всем врагам.
Но желательно где-нибудь подальше отсюда, чтобы пожить подольше.
Танцевать и веселиться я приказала не зря. Просто надоело, что я, как клоун, постоянно нахожусь на всеобщем обозрении. Сейчас же в толпе танцующих, а точнее в толпе делающих вид, что танцуют, я могла скрыться от внимательных глаз. Спрятаться в одну из ниш, что скрывалась под тяжелой занавесью благородного темно-зеленого цвета.
К моей великой радости, уединиться здесь еще никто не успел. В уютном полумраке на низком столике стояли бокалы с различными напитками. В красивой вазе громоздились фрукты — скорее для красоты, нежели для пропитания. На миниатюрном подносе были выложены шапочки закусок, к которым я потянулась, не раздумывая.
Да только дрожь в руках, тщательно скрываемая мною раньше, не дала мне удержать вкусняшку. Да и есть не то чтобы хотелось. Просто нужно было чем-то занять руки, чтобы успокоиться. В горле пересохло от страха, пульс был слышен даже в ушах, но…
Я смогла выдвинуть свои требования, надеясь на то, что дракон все же разумен и понимает, что я предложила ему решение, которое пришло ко мне легко и неожиданно. И да, я собою гордилась, но совершенно забыла о двух маленьких, но неотъемлемых составляющих проклятия, которые, видимо, выискивали в зале меня.
Свечи, вставленные в канделябр, слегка потрескивали, но мелодия все равно была громче. Она занимала весь зал, сводя разговоры к далекому шуму, что выражался неопределенным жужжанием. Нет, кое-какие обрывки я все-таки слышала, но в них не нашла ничего полезного.
