Хлюпник был худощавым, но тоже невысоким. Он любил рассказывать о том, как в молодости одно время работал подводником — раскатывал на подводе по царству. Обожал играть в карты и сильно переживал, когда проигрывал. Зюзник в карты играть не любил, зато обожал подначивать Хлюпника по разным мелочам, в том числе и насчет его проигрышей.
Со стороны могло показаться всё что угодно, вплоть до того, что люди думали о Зюзнике как о главном кузнеце, а о Хлюпнике как о его подручном, но на самом деле они оба работали вместе почти тридцать лет на равных условиях.
Ксенофонт застал их за окончанием спора и, подходя к кузнице — каменному домику с широкими воротами и плоской крышей, услышал завершаюшие спор слова:
— А металл-то нам хоть завезли на эту поковку? Что мы тут спорим с тобой, переливая из пустого в порожнее? — вспомнил вдруг Зюзник.
— Кажись, не привезли еще, — ответствовал Хлюпник, заглядывая в металлический сундук, куда завхоз дворца постоянно что-то закладывал вместе со схемами поковок.
Основной продукцией были, разумеется, подковы, их кузнецы давным-давно ковали как от нечего делать, но иногда требовалось выковать что-то и вовсе необычное.
В этот раз завхоз выдал им просто схему, позабыв про металл — сказывалось послепраздничное настроение.
— Господа хорошие! — подошел к ним Ксенофонт. — Я к вам по очень важному вопросу!
— Вы все тут по очень важному вопросу, — заметил Зюзник, — но почему-то нам они кажутся мелкими и незначительными.
— Не видишь, что мы заняты! — буркнул Хлюпник.
— Переливаниями из пустого в порожнее? — поддел кузнецов Ксенофонт.
— Не угадал! Поступил срочный заказ на изготовление гвоздей от одного заболевшего гигантизмом крохотного человечка. Он просит нас сделать их огромными, потому что в его замке мелкие гвозди будут смотреться убого и плебейски. И еще ему надо самые наифигуристые шляпки в мире!
— Зачем ему такие большие? Он не забьет их в каменные стены.
— А может, он просто-напросто хоронит до смерти надоевшего ему родственника? Дело-то очень срочное… похоже, ему не терпится самому заколотить гроб. Он еще и молоток просил соответственно гвоздикам.
— Тридцатикилограммовая кувалда подойдет?
— Маловато будет.
Ксенофонт скрестил руки на груди: гигантомания была большой проблемой у некоторых личностей.
Кузнецы сложили схему вчетверо и убрали ее в старенькую папку с выцветшими буквами.
— Сделайте вы ему гвоздь килограммов под триста, а тараном, чтобы вбить его в стену, я вашего клиента обеспечу. Выдам ему в аренду часа на три с группой таранщиков. Чтоб уж забил так забил!
— Ладно, говори, что там у тебя? — Зюзник посмотрел на холщовый мешочек, и Ксенофонт высыпал разговорники на маленький столик с одной, вбитой в землю по самое не хочу ножкой. Коробки разъехались по столу.
— И что это такое? — спросили кузнецы, рассматривая невиданные доселе предметы.
— Не важно, что это, важно, чем оно станет в ближайшем будущем! — с намеком сказал Ксенофонт.
— И чем оно станет?
— Ничем.
Кузнецы нахмурились:
— Вот никогда не любил твое непроизносимое имя, — сказал Зюзник, пристально посмотрев на заместителя советника, — и характер у тебя ему под стать! Перестань говорить загадками, ты знаешь, что я этого сильно не люблю!
Заместитель советника по агентурным делам развел руками: работа такая — любые сведения не подписавшим документы о неразглашении секретной информации не выдаются.
— Преврати их во что-нибудь такое, чтобы невозможно было определить, чем оно являлось до этого.
Кузнецы с интересом поглядели на «разговорники» и на Ксенофонта.
— Скажи мне, любезный тайнодержец, а по рынку ты как ходишь, продукты покупаешь? — ехидно спросил Хлюпник. — Как ты отвечаешь на прямые вопросы: «сколько вешать в граммах» или «сколько мерить в метрах», перестраховщик-профессионал?
— Прямо так и отвечаю! — усмехнулся Ксенофонт. — Расплывчато, но с намеком. Кто умный, тот сам догадается, сколько взвешивать и сколько отмерять?
— Ну-ну, — Хлюпник тихонько постучал пальцем по жидкокристаллическому дисплею. — Что это у нас такое? На вид стекло, а поддается! Признавайся: волшебника ограбил, струхнул и пытаешься замести следы преступления?
У Ксенофонта екнуло сердце: кузнецы оказались слишком сообразительны для своей должности, прямо так и зрят в корень, и определяют точные данные без малейших сомнений и промедления. Работали бы такие в разведке — цены бы им не было.
— Как догадался? — непроизвольно вырвалось у него. — Там не написано, что эти штуки сделаны волшебниками!
— А кто еще сумеет создать такое диво, которое требуется немедленно уничтожить? — резонно заметил кузнец. — Суди сам: ты приносишь нам три коробки от неизвестного производителя и требуешь их немедленной ликвидации, хотя тебе по силам навечно их запрятать в один из твоих личных или общественно-агентурных тайников. Простой человек никогда не найдет эти коробки, да он и сунуться во дворец побоится. А вот волшебники — совсем другое дело: они будут кружить над тобой, издавая леденящие душу звуки и греметь цепями в полнолуние!
— Это призраки, а не волшебники! — поправил его Ксенофонт.
— Какая разница, хрен редьки не слаще! — возразил Хлюпник. — Им по силам пробраться во дворец и потребовать вернуть похищенное добровольно, иначе тебе самому придется скитаться по собственному дворцу и пугать ночную стражу заунывными выкриками.
Ксенофонт наклонил голову набок.
— Хлюпник, ты столько об этом знаешь… у меня складывается впечатление, что ты далеко не тот человек, за которого себя выдаешь, — подозрительно прищурившись, медленно и с расстановкой произнес он. — Откуда у тебя подробные сведения о волшебниках и потустороннем мире? Может быть, мне стоит проверить тебя на лояльность к государю-батюшке?
— Проверяй к нему на лояльность кого-нибудь другого! Повара, например. Не ровен час, накормит селедкой с огурцами, и будет царь-батюшка целый день бегать от трона в уборную и обратно.
— Не смешно, Хлюпник! — посуровел Ксенофонт.
— Суровая правда жизни! — пояснил кузнец. — Так что там с ними делать?
— Сожги, сомни, преврати в прах, и чтобы ни одна живая душа, даже душа волшебника, не сумела узнать в трех кучках остатки своих волшебных штучек! На этот раз я конкретно выразился?
— Конкретней некуда! — согласился Хлюпник. — Жди нас здесь, мы тебе вынесем результат.
— Нет уж, я хочу лично проследить, как они сгорят в огне! — не согласился Ксенофонт. — Кто вас, кузнецов, знает? Поменяете на кучку окалины и скажете, что так и было, а мне потом с волшебниками калякать о спасении моей грешной души!
