А что, если…
Ксенофонт застыл на месте, и в его спину врезался не ожидавший резкой остановки идущий следом молодой граф.
Ксенофонт резко обернулся.
— Соблюдай дистанцию и тормоза проверь! — прорычал он.
— Сам проверь, у меня с тормозами всё в порядке!
— Оно и видно, что ты — большой тормоз!
К его шее протянулись две руки, намереваясь схватить ее и хорошенько сжать, дабы впредь не слышать подобных оскорблений. Ксенофонт молча вынул удостоверение и поднес его к носу разгоряченного пешехода.
Руки застыли на полпути и опустились.
— А, ну так бы сразу и говорили, господин главный агент, что видите меня насквозь! Всё понял, спорить не буду, вам виднее — тормоз я или ускоритель. Я могу идти?
— Идите!
Пешеход на всякий случай козырнул, приложив руку к пустой голове и изменив направление движения на противоположное, торопливо скрылся среди деревьев дворцового парка.
Ксенофонт посмотрел ему вслед, недовольно покачал головой и направился писать завещание — простая формальность, советник его, конечно, не убьет, но потреплет основательно. Вывернет душу и заглянет в самые потаенные уголки. Он такой.
Дверь в кабинет советника Логвина была, как обычно, открыта настежь, а сам советник с традиционной ненавистью в глазах смотрел на портрет своего предшественника. Рядом с портретом висела круглая дощечка с шестью кругами разного диаметра, а в самом центре, где было написано «сто баллов», торчал метательный нож. Ксенофонт напрягся: раньше ничего подобного в кабинете советника не висело, и это значило, что в последнее время хозяин стал очень недоволен существующим порядком вещей.
— Можно войти? — кротким голосом спросил Ксенофонт, встав перед столом, за которым сидел советник.
— Входи, коль вошел! — разрешил Логвин, так и не поняв, какую шутку только что сказал. — Докладывай обстановку и не нервируй меня понапрасну.
— А по делу можно нервировать? — заранее уточнил Ксенофонт.
— Нежелательно, но если очень хочется, то можно. Но учти, что за последствия я не ручаюсь! — Советник сжал метательный нож так, что побелели пальцы, и с силой швырнул его в дощечку. Нож глубоко вонзился в дерево рядом с первым ножом.
— Может быть, мне стоит зайти попозже? — осторожно начал отступать к выходу Ксенофонт. — И вам будет легче, и мне спокойнее.
— Нет уж, коль вошел, то говори, обратной дороги нет! — отрезал советник. — Вы успели подготовить Змейго Рыныча к допросу?
Ксенофонт задумался над ответом.
«Ну почему, — думал он, — советник обожает ставить вопросы ребром? Ведь отлично знает, что они выйдут ему боком!»
Ответить так, чтобы следующий нож, который Логвин уже нетерпеливо вертел в руках, полетел всё-таки в дощечку, а не в отвечающего, было довольно сложно. Советник ждал, но терпения у него катастрофически не хватало. Нож с приличной скоростью вращался вокруг продольной оси, и Ксенофонт, подумав напоследок о том, что написать завещание было хорошей и, главное, своевременной идеей, ответил:
— Змейго Рыныч оказался злым и жестоким волшебником, который, как мы сумели выяснить, успел засветиться в разных царствах под разными именами, повсюду устраивая злые шутки над самыми лучшими людьми государства!
Нож перестал вращаться: советник обдумывал неожиданный ответ. По привычке ожидая четкого и внятного «да» или нечеткого и невнятного «нет», он растерялся, услышав вместо лаконичного слова длинную тираду.
— Это надо понимать так, что вы всё-таки его упустили! — ледяным тоном сказал он.
Ксенофонт сглотнул.
— Не только мы! Его упустили агенты восьми предыдущих государств, в которых он был. Он везде отмечал свое появление разными штучками вроде разговоров о старинном затерянном сундуке, разбрасыванием смеющихся мешочков, превращением людей в синих и зеленых человечков, науськиванием на лучших агентов страшных диковинных монстров-оборотней и прочих гадостей! Он зверь, он монстр, он чудовище, что портит хорошим людям нервы!
— А зачем он это делает, если потом уезжает?
— От агентов поступили сведения, что он так развлекается.
«Это кто из присутствующих был хоро…» — чуть не вырвалось у советника-всезнайки: сначала он подумал про дымившихся гостей и того пищавшего типчика с попугайской прической и не нашел среди них ни одного подходящего под описание. Лишь в последний момент до него дошло, что речь в основном шла о нем же, а открыто усомниться в собственной честности — это явный перебор. И потому фраза так и не прозвучала.
— Ладно, с этим проходимцем все ясно! — разочарованно протянул советник, мысленно осыпая Кащея последними словами: агентам своей собственной разведки он еще доверял. — А как быть с царевичем Домиником и советником Ларрианом? Они у него в напарниках, или как?
Ксенофонт сделал трагическое лицо:
— Боюсь, они попали под его колдовские чары и не осознавали, что делали. Или же он просто воспользовался их добрыми именами для того, чтобы прикрыться ими и не вызывать подозрения. Мне сообщили, что в нескольких десятках километров отсюда царевич Доминик подвергся нападению банды разбойников. Спасший их Змейго Рыныч на самом деле устроил кровожадную инсценировку с целью войти в доверие к опытному советнику и менее опытному царевичу. Прячась за их спинами, он и попал на праздничный вечер во дворце, где испортил вам настроение.
«Он не только настроение мне испортил, — тоскливо подумал Логвин, хотя оставался еще один крохотный шанс на то, что сундук может находиться в столице. — Он мне всю жизнь переломал своими тупыми розыгрышами!»
Третий нож вонзился в дощечку. Трещина расколола дерево на две почти равные части. Одна часть осталась висеть, вторая рухнула на пол вместе с двумя ножами. Третий нож остался в стене, пробив дощечку и попав в щель между камнями кладки.
— Мы почти догнали карету, — продолжал Ксенофонт, четко придерживаясь предварительно продуманного плана объяснений. — Но волшебник оказался тертым калачом и в последний момент, когда мы его почти настигли у самой границы, просто-напросто растворился в воздухе вместе с каретой, пассажирами и лошадьми. Наш агент остался без поддержки лежака и упал на дорогу, сломав себе руку и наставив кучу синяков и ушибов. Сейчас он лежит в коме, и боюсь, что мы надолго потеряли его. Агентов я отправил на новое задание: разузнать как можно больше о волшебнике Змейго Рыныче. Как только они вернутся, мы будем в полной боевой готовности и не допустим новых злодеяний.
— Отлично! — соглашаясь со всем вышесказанным, сказал советник. — Но каким образом он прошел в город через ворота, выпив святую воду и не умерев при этом?
«Ой, блин-оладушек, нашел до чего докопаться!» — мысленно возмутился Ксенофонт.
— Я вынужден признать, что святая вода, запечатанная в шкатулке, утратила свои свойства! Волшебник оказался куда более могущественным, чем мы могли себе представить. И я намерен подать рапорт об усилении процедуры проверки подозреваемых в колдовстве. Я рассчитываю на трехкратное повышение количества святой воды, выпиваемое при проверке, кроме того, мы потребуем наличия на пропускном пункте священника, который дополнительно освятит воду на месте, а после этого приложится ко лбу входящего…
