Царь вел себя так, словно происходящее было целиком и полностью под его личным и контролем. Вся его семья выглядела просто чудесно в райском уголке летнего дворца. Единственное, что выбивалось из общей картины благоденствия, — это то, что царевна Нита пыталась незаметно передать мне какую-то записку, но постоянное присутствие агентов графа делало ее попытки неудачными. Я так и не сумел узнать, что к чему, хотя отлично понял, что и здесь дело нечисто. По ее глазам я видел, что чувствует она себя далеко не так счастливо, как хочет показать. Я хотел им помочь, но так ничего и не сумел сделать.
Граф тем временем перевернул всю страну вверх дном.
Повсюду сносились старые дома, на их месте строились новые, роскошные, прямо-таки фантастические здания, но повсюду присутствовали его агенты. Создавалось впечатление, что они ведут какие-то поиски, но об этом никому не следовало знать. Опять-таки официально снос и строительство назывались улучшением жилищных условий — и так оно и было, не подкопаешься.
Что именно искал граф, я еще не знаю, но надеюсь это выяснить. У меня есть кое-какие подозрения, но, боюсь, они настолько же далеки от истины, как и провозглашенный графом лозунг о построении самого светлого и лучшего царства на земле…»
Доминик читал, пропуская даты: текст захватывал всё сильнее и сильнее, даже волки перестали рычать и вслушивались в его речь. Тучи за окном уходили, так и не пролив ни одной капли и уже перестав сверкать молниями так часто, как раньше. Редкий громовой раскат доносился до их ушей, с каждым разом гром становился всё слабее и тише: тучи уходили за границу — это единственное, что могло пересекать ее без разрешения всесильного и вездесушего графа. Хотя тучи ему были не нужны, по большому счету: никто из ныне живущих так и не научился использовать облака под передачу новостей. Волшебники одно время пробовали создавать из бесформенных облаков подобие слов и букв. Но ветер наверху оказывался настолько сильным, что слова не успевали прожить и пяти минут. Они меняли очертания настолько, что прочитать написанное становилось невозможно. Что, однако, играло на руку влюбленным романтикам, обожавшим смотреть на небо с обычными облаками, а не видеть сверкающие белые буквы, уплывающие за линию горизонта и призывающие купить продукты на боярском рынке или посетить концерт церковной поп-музыки.
«В какой-то момент, когда я примелькался при дворе, граф решил взять меня к себе на службу, сильно заинтересованный моими изысканиями в области изучения и нахождения давно забытых или утерянных знаний, предметов и дальних родственников. Я сказал, что обещаю подумать над его любезным предложением, но мне не дает покоя мысль о том, что он меня в чем-то заподозрил. Впрочем, врага надо держать при себе: быстрее узнаешь, что он затевает, и, если повезет, успеешь вовремя отреагировать, так что я решил пойти к нему на службу.
Риск — дело благородное, и он себя оправдал. Поначалу граф посылал меня с мелкими поручениями по поводу очень простых вопросов. Он тоже присматривался ко мне и пытался понять, не веду ли я против него некую хитроумную игру? Все диктаторы так делают. Но граф перещеголял всех и оказался самым хитрым из них. Однажды в его кабинете я обнаружил чуть развернутый свиток, на котором было написано: «сто правил Великого Злодея». К сожалению, текст, о котором я слышал ранее, но так и не сумел отыскать, я не увидел и в этот раз. Граф, вошедший в кабинет следом за мной, закрыл свиток другими бумагами, а под конец и вовсе убрал его в свой рабочий стол и запер ящик маленьким ключом, который всегда носил с собой. Если мне повезет, я когда-нибудь сумею его прочитать, но сейчас остается только мечтать.
Однако я дал себе слово: как только графа свергнут с самовольно занятого им места правителя двадцать третьего царства, я первым делом взломаю ящик и прочитаю этот документ. Хотя я не уверен, что успею сюда первым. И еще я не уверен, что графа сумеют свергнуть.
Обидно.
Но это мелочи.
Куда важнее в данный момент сам граф и проводимые под его руководством поиски неведомого мне предмета.
Именно в этот день граф решил дать мне одно задание. По его словам, оно было на самом деле важным и значительным. Я привык к тому, что он снова пошлет меня на поиски дальних родственников какого-нибудь барона, жившего в столице двести пятьдесят лет назад. Почему-то все интересовавшие графа люди бывали во дворце и что-то в нем делали. Не пойму никак: он хочет составить полный список тех, кто был на приеме у царя, и объявить себя тысячным или еще каким юбилейным посетителем? Иногда мне становилось страшно от того, что для обнаружения слабых мест графа мне придется потратить годы жизни. Но иного выхода у меня не было: за три месяца он раскрыл восемь тщательно спланированных против него покушений, и при этом ни разу не случилось такого, что он остановил покушения в последний момент. Нет, он с непостижимой для человека логикой и просчетом возможных вариантов развития событий предугадал и раскрыл их в предпоследней стадии, когда команды теоретически подготовились к решающему броску, собрав необходимые инструменты и оружие, но еще гадали, как именно покушение будет происходить. Мне кажется, он играл с заговорщиками в кошки-мышки, наслаждаясь тем, что отчетливо и в полной мере видит все, что творится за его спиной, и останавливает противников именно тогда, когда они еще считают себя в полной безопасности. Именно поэтому я и решил бить его наверняка.
Он поручил найти мне старый сундучок небольших размеров, сантиметров пятьдесят на двадцать на двадцать.
Основным отличием сундука было то, что его невозможно было открыть ни одним ключом, существующим на белом свете…»
У Кащея отвисла челюсть.
«Так это что, граф — замаскировавшийся Бог?! – потрясенно подумал он. — Чего это на него нашло: поменять амплуа и стать злодеем? Решил покуролесить под конец существования Вселенной или просто противопоставил себя мне, воспитанному и вежливому в меру своих сил и возможностей? Тогда получается, что священники-вампиры — его рук дело?! Но как он попал в прошлое на три года назад, если отменил магические способности не только мне, но и себе? Зачем это ему? Считает себя слабее меня и решил перестраховаться? Не может быть, он на такое не пойдет! Ему было бы проще с самого начала нас уничтожить, а не начинать этот балаган. Господь, где ты затерялся, что за игру ты ведешь?..»
Доминик прервал чтение дневника и посмотрел на теряющегося в догадках Кащея.
— Однако, — сказал он, — вокруг твоего сундука творится немало странного. Змейго, похоже, пришло самое время рассказать нам о себе и своих поисках. Этот граф заранее сидит у меня в печенке, а то, что он ищет то же самое, что и ты, наводит меня на мысль о том, что ты знаешь о происходящем больше, чем нам говоришь. Я прав или не прав?
— Частично! — кивнул Кащей. Он залпом допил остатки чая из кружки советника, взялся за свою, выпил всю и излишне резко поставил ее на тумбочку. — Давай сначала дочитаем дневник?
— Нет, — не согласился Доминик, — сначала я хочу выслушать твою историю и узнать, насколько это связано с тем, во что мы влипли по самые уши. Кроме того, я устал читать, а при свете свечи трудновато рассматривать стремительный почерк и разбираться с буквами.
