Кащей ждал.
Советник увидел отломанные ножки, подхватил их и подбросил, уточняя, где у них центр тяжести и насколько удачно получится использовать их вместо ножа. Остался доволен результатом и стал ждать, когда коршуны добьют шкаф и проникнут в комнату. Доминик сжал рукоятку меча и приготовился искрошить в капусту любую подлетевшую к нему птицу.
Как только первые коршуны пробили фанеру и просунули головы в образовавшуюся дыру, Кащей резко поднял руку. Коршуны уставились на людей и заклекотали, проталкиваясь вперед через пролом, безжалостно вырывая перья и царапая себя в кровь.
— Улыбнитесь, — сказал Кащей. Коршуны застыли и, как один, посмотрели на него. Советник в крторый раз убедился в том, что они на самом деле понимают человеческую речь, независимо от того, являются ли они волками и коршунами. — Сейчас отсюда вылетит птичка!
И выстрелил.
Оказавшиеся у самого окна птицы превратились в сплошное месиво и рухнули на землю, засыпаемые медленно падающими окровавленными перьями. Оставшиеся в задних рядах были отброшены взрывной волной и теперь в беспорядке рассеянно садились на землю или упали оглушенными.
— Много птичек! — заметил Доминик, подскакивая к шкафу и выглядывая в окно. Подлетевший коршун среагировал мгновенно и набросился на царевича, намереваясь пронзить ему глаза. И если бы не меч, который Доминик держал перед собой, добился бы своего.
Царевич отскочил, когда ему в лицо полетела самостоятельно разрубившаяся пополам птица.
— Госссс… — пробормотал он, сглотнув от испуга. — Что за манеры бросаться на холодное оружие с голыми когтями?
Убитый коршун был выброшен на улицу. На этот раз в окно высунулся сам Кащей.
— Есть еще желающие вылететь? — спросил он.
Коршуны, в большинстве своем контуженные, уже не пытались подняться в воздух, а бессильно лежали на траве. Вожак о чем-то думал с высоты своего положения и в бой не вступал из принципа: «подчиненных много, а я один». Оставшиеся целыми и невредимыми коршуны летали вокруг да около, но атаковать не пытались: понимая, что троица оказалась крепким орешком и, чтобы победить ее, придется приложить немало усилий.
Кащей нацелился на них.
— Значит, нет? Зря, я только-только вошел во вкус!
Коршуны бросились врассыпную и, развернувшись по большой кривой, налетели на Кащея со всех сторон.
Кащей открыл безжалостный огонь, не давая ни одному из атакующих подойти ближе, чем на два метра. И пока коршуны догадались отлететь в недосягаемое для выстрелов место, в живых осталось около десятка птиц. Остальных зверски разметало на части, как и их сородичей, и неторопливо засыпало опускающимися по замысловатой траектории перышками.
Кащей нацелился на вожака, но услышал звуки горна, сопровождающегося лаем собак, и увидел, как на дороге появился большой вооруженный отряд всадников. Три флага вишневого цвета развевались на ветру, горнисты трубили нечто боевое, а собаки, бежавшие впереди, с громким лаем набросились на убитых и полуживых птиц, стали грызть, кусать и вырывать их друг у друга, не желая делиться добычей со своими собратьями.
— Нас спасут или добьют? — Ларриан задал вопрос, интересующий всех присутствующих в комнате.
Всадники остановились перед зданием, и, если бы не лай собачьей своры, насмерть схватившейся за добычу, наступила бы полная тишина. Вперед выехал человек в собольей шапке и хлестанул плетью по собакам. Здоровяк из толпы грозно гаркнул, псы перестали грызться и вернулись к хозяевам, унося с собой и поспешно заглатывая на ходу прихваченные куски мяса.
— Не уверен! — расплывчато ответил Кащей.
— В чем? — не сообразил советник.
— В том, что ты сказал.
— Хочешь сказать, что нас не убьют, но и не спасут?
— Угадал. Но и это бабушка надвое сказала.
— Не хочу в плен! — категорично заявил царевич. — Мне и так хорошо.
— Тогда будем биться до последнего! — сказал Кащей. — Последним назначаю вон того человека в собольей шапочке. Пижон: в такое время и в шапке ходить! Мозги расплавятся!
— Или засохнут и покроются морщинами, — добавил царевич. Кащей изумленно приподнял брови: Доминик и сам не понял, что только что сказал. Но сказал он оригинальную вещь, после которой стало ясно, почему многие люди даже в жару ходили в шапочках и с париками: надеялись, что из-за жары в усыхающих мозгах появятся лишние извилины, и мысли станут чуточку — или не чуточку — умнее.
Вожак-коршун плавно опустился и сел на плечо хлестнувшего собак человека. Тот провел указательным пальцем у коршуна под клювом.
— Вот нам и ответ! — сказал советник, подсчитывая количество всадников, пришедших по души путешественников. Получалось около полусотни.
Человек поглядел на троицу, выглядывавшую через большую дыру в стенке шкафа, образовавшуюся после выстрела из микроарбалета, и прокричал:
— Эй, там! Выходите, вы окружены!
— А не пошел бы ты куда подальше? — выкрикнул советник.
— Не поскакал бы я куда подальше, — поправил его человек. — Выходите, у вас ровно две минуты на раздумья! После этого мы натравим собак, и они разорвут вас в клочья! Клянусь, что вам не понравится, когда псы возьмутся за вас и растерзают, как и этих бедных птичек. — Он нагнулся и безбоязненно отобрал у собаки сломанное крыло коршуна. — Хотите оставить после себя вот такой след на земле?
Кащей отодвинул шкаф и высунулся в окно, наставив на человека микроарбалет.
— Никому не двигаться! — прокричал он. — Мы окружены — не промахнемся!
Всадники нацелились на него из луков.
— Момент! — человек приподнял руку. — Без приказа не стрелять! Они в шоке, и до их мозгов еще не дошло, что им никуда не сбежать!
— Представься, правящий бал аноним! — потребовал советник. — Я хочу знать, что мне угрожает не безымянная шавка, способная лаять из-за угла!
Человек подумал и согласно кивнул. Предложение было вполне разумным, поскольку его имя, в отличие от его вида, было хорошо известно большинству людей в царстве.
— Я — первый помощник графа, Люциан! Слышали обо мне?
— В первый раз! — отозвался Кащей, нацелив на него микроарбалет. — Добро пожаловать на огонек, Люциан! Тебе прицельный или так, навскидку?
— Время уходит! — предупредил Люциан, кивком указывая на собак. — Мои питомцы ждут не дождутся, чтобы наброситься на вас и разорвать в клочья.
— Вот и ладушки! — довольно улыбнулся Кащей. — Мы ничего вам не скажем, а вы сами и подавно ничего не узнаете. Натравите на нас собак — ничего не узнаете! Вы в ловушке, господа!
— Слушай, умник разлюбезный, а ты сам не желаешь представиться досточтимым собеседникам? — сменил тему нахмурившийся Люциан: он ощутил, что неуклонно теряет контроль над ситуацией. Загнанные в угол люди, вместо того, чтобы истерично кидаться камнями или высокопарно твердить о том, что им не страшен серый волк… куча врагов, огрызались в ответ, как будто окружили не их, а они. — Я тоже не люблю разговаривать с анонимными шавками!
