— Сложно сказать… Хочешь, я ею займусь?
— Пусть сама мучается! — отмахнулась Злата. — Не хочу о ней вспоминать. Да, про акул ничего не скажу, но есть еще одна волшебная рыба — щука. Я, правда, давно с ней не виделась, да и хорошо, в общем-то: она страсть как любит золотыми рыбками обедать! Щука — одно слово.
— Сложно вам жить, — посочувствовал Кащей. — Того и гляди, кто проглотит и даже не поперхнется.
— Вот и я о том же! …
— Так и познакомились! — договорила Злата. Яга очнулась от представшей перед ее глазами картины, увидела перед собой дорогу, а не морской берег, и с гордостью убедилась, что даже на автопилоте умеет управлять избушкой не хуже, чем в обычном состоянии.
Разогнавшаяся до трехсот пятидесяти километров в час, избушка неслась, как призрак. Не привыкшие к таким скоростям люди думали, что им померещилось, но к своему ужасу убеждались, что это реальность: ни один призрак не оставляет после себя следов, поскольку бесплотен. А здесь натоптано так, что диву даешься: ровная цепочка следов появляется из-за линии горизонта, проходит по дороге и уходит в неведомую даль.
Дорога плавно свернула на юг. Яга сверилась с картой и убедилась, что в нужную сторону дорог, тропинок и направлений больше нет. Избушка, не сбавляя скорости, вломилась в лес, безжалостно выкорчевывая попавшиеся на пути деревья, которые невозможно было объехать-обежать.
— Так быстрее будет! — ответила Яга на немой вопрос Златы, лавируя среди высоких, покрытых мхом стволов. — Главное, чтобы нам болота по пути не попались.
— Топь затянет? — испугалась Злата: оказаться заживо погребенными в доме, который станет для них тюрьмой до уничтожения Вселенной. Потом, конечно, ангелы встретят их и проводят за ворота Рая, чтобы вручить любимые музыкальные инструменты. «Хоть бы гаммы не заставили разучивать!» — невпопад подумала она, потому как не умела играть ни на одном инструменте.
— Избушку, что ли? — переспросила Яга. — Да ни в жизнь! Она проскачет по болотам, как баран по скалам, опомниться не успеешь. Но мошкары и комаров поднимет столько, что они полностью высосут кровинушку, до последней капли! Не нам, конечно, а тем, кто окажется рядом, но оно нам надо? Попадем в Рай, а нам счет предъявят за непредумышленное убийство путем естественного биологического оружия.
— А разве так можно?
— А кто их знает?..
Одинокий пастух, лежавший на траве и пасший коров с грустными глазами, услышал треск ломаемых сучьев. Поднял голову и увидел, что над лесом в едином порыве взлетают тысячи птиц, а из самого леса со всех ног выбегают ополоумевшие зайцы, лисы, волки, лоси, медведи, собаки и охотники. Причем последние не гнались за первыми, как это часто бывало, а тоже убегали.
— Мужики, — прокричал он торопившимся охотникам, — что стряслось-то?
— Сейчас сам увидишь! — отбрехались охотники, добавляя скорости.
Из леса выбежала замыкавшая дивное шествие огромная угловатая птица с большими лапами, квадратными глазами и плотными ресницами, почему-то находящимися не сверху и снизу от глаз, а по бокам. Ровная кожа не была похожа ни на что ранее виденное, и пастух не сразу сообразил, что это — незнакомого ему цвета избушка на курьих ножках. А когда понял, пугаться было поздно: избушка пронеслась мимо, напоследок обдав стадо ветром, и скрылась за холмом.
Коровы даже не шелохнулись: привыкли к охотничьему шуму. Пастух покачал головой, лег на траву и прикрыл глаза широкой соломенной шляпой…
Проверка на границе двадцать третьего царства шла полным ходом. С привычной жесткостью проверяя документы у нескончаемого потока желающих въехать в самое лучшее царство на свете, пограничники строго отсеивали тех, кто не попадал под стандарты здоровья, написанные самим графом. Избранные, которым суждено будет стать оборотнями, выполняющими любой приказ графа и его редких заместителей, не должны иметь изъянов. Если бы отверженные знали, что именно они становятся счастливчиками, они были бы на седьмом небе от счастья. Но пассажиры не догадывались о своей роли в жизни царства, заметно нервничали и смертельно обижались на пограничников, когда те заворачивали экипажи в обратную дорогу.
За день был пропущен не один десяток экипажей, а на дороге до сих пор стояло не меньше двух сотен. В эту смену чаще попадались богатые и знатные люди, которые стремились разбогатеть еще больше. А заодно и потешить собственное самолюбие тем, что живут в самом престижном царстве мира. И потому за смену набрался неплохой навар в виде конфискованных вещей, хорошей кучи денег и не менее впечатляющей коллекции холодного оружия.
Ждущие провожали получивших разрешение на проезд путешественников злыми от зависти глазами и со смехом и улюлюканьем кричали обидные слова тем, кому не повезло. Красные от стыда неудачники закрывали занавесками окна и не высовывали носа из кареты до тех пор, пока не уезжали подальше от границы, потому что сами недавно точно так же провожали других несчастливцев, а теперь заняли их место.
Стоявшие в очереди наивно надеялись на то, что им-то уж точно удастся попасть в царство, и были готовы перегрызть глотку любому, кто попытается даже здесь пройти без очереди: один прецедент имел место. Оставшиеся обломки кареты нахала-неудачника до сих пор лежали у кромки леса. Сам нахал отделался легким испугом, поскольку успел вовремя убежать и скрыться в лесу.
И потому увлеченные изыманием вещей пограничники далеко не сразу поверили в то, что дальние экипажи — километра полтора-два до таможни — трогаются с места и съезжают на обочину дороги.
— Смотрите, что там? — прокричал лучник с вышки, и пограничники вместе с недоумевающими пассажирами, крепко державшими в руках кипы документов, поглядели в указанном направлении.
Зрелище оказалось настолько необычным, что пограничники не обратили внимания на то, что под шумок мимо таможни проехала не одна, а целых три кареты со счастливыми и улыбающимися до ушей пассажирами.
Цепочка разъезжающихся карет становилась всё ближе и ближе, и на их фоне отчетливо виднелась большая крыша высоченной и широченной кареты с дымящей трубой. Земля под ногами пограничников мелко затряслась. Чуть позже до них донесся нарастающий звук топота.
— Что это? — сортирующий и раскладывающий трофеи пограничник оторвался от выбора вещей для своей семьи на будущую зиму и уставился на коллегу. Тот хотел пожурить его за банальные фразы на рабочем месте, но не нашелся, что бы такого оригинального сказать в ответ, и промолчал. Первый раз в жизни он видел, как по дороге едет дом, и терялся в догадках: то ли с родной земли сорвался некий сумасшедший, не пожелавший расстаться с собственным домиком даже на чужбине, то ли одно из двух.
Лошадей, тянувших за собой ночной кошмар архитекторов, за каретами не было видно, но пограничник был на сто процентов уверен, что это эксклюзивная порода тяжеловозов-скороходов. И не сомневался в том, что на владельцев дома предстоит потратить немало нервов, чтобы заставить их покинуть избушку и немедленно ее сжечь: в царстве существует стандарт на жилье, избушка в него не вписывается совершенно.
