– Тем более… Я беременна. От тебя. И, может, хоть сейчас ты будешь относиться ко мне мягче.
И доля правды в её словах есть.
Я её не трону.
И нет, не из-за ребёнка.
А из-за того, что повёл себя как конченный уёбок. Нет, я не жалею о том, что тогда так обращался с Майей. Но после разговора с Назаром…
Осознал.
Как током прошибло.
Не сразу. Как в замедленной съемке. И бухать из-за этого стал.
Впервые в жизни это скажу – вину почувствовал.
Но нет. Хорошим человеком я от этого не стану.
Но теперь мне надо защитить эту девчонку. И моего ребёнка. Это будет моей платой. Моим извинением за то, что ей пришлось пережить. Искуплением.
Я не стану к ней по-другому относиться. Но трахать не буду. Наверное. Если сама не захочет. Или всё же…
Бля, нельзя о сексе думать. Как вспомню, что на Майе сейчас ничего нет, яйца разбухают. И член, что покоится в лежачем состоянии уже три месяца, начинает подниматься.
А у меня мат изо рта рвётся.
– Умно, – киваю и решаю поставить решающую, жирную точку в нашем будущем сотрудничестве. – Мои условия: ты подчиняешься, не ноешь, не создаёшь мне проблем. В ответ я тебя защищаю.
– А моя семья? – сжимаю плотно зубы. Я похож на благотворительный фонд?
– Перегибаешь, – слишком многого просит. Мне не интересна та женщина и тот пацан. Если они умрут, максимум, как это отразится на моей жизни – я увижу заплаканное лицо Золотовой. И всё. Не хочу париться.
Мне сейчас важна и интересна только она. И тот, кто растёт у неё в животе. Хоть я и понятия не имею, что с этим делать.
Хоть на аборт её тащи. Дети – не моё. Слишком много проблем. Мороки. Страха.
Что с ним что-то случится.
Но что-то меня останавливает.
Сильно желаю это сделать. Учитывая, что девчонка даже не поймёт. Усыпить, отвезти в больницу. Да только вот…
Не могу.
Ребёнка собственного грохнуть.
Поэтому создаю себе ещё больше проблем. Везу Майю в родной дом и наживаю себе ещё врагов.
***
– Заходи, – киваю в сторону, когда Золотова мнётся у дверей. – Не испытывай моё терпение.
Эти слова хорошо ускоряют её. Она заходит в коттедж, останавливается посреди огромного зала. Гостиной. Комната сборов, собраний.
Дом у нас большой. И людей здесь всегда много.
Вот и сейчас мимо меня проходит подчинённый Мирослав. Окидывает Майю подозрительным взглядом, но видит моё лицо и отворачивается.
Не связывается. Правильно делает.
– Пошли, – толкаю девчонку в спину. – Покажу тебе твою новую комнату.
Она не сопротивляется, и мне это нравится. Только сжимается постоянно, и от рук моих уклоняется. Смотрит зашуганно. Но за мной следует. Тихо. Как мышка. А мне так и хочется напугать.
Отвратительный характер показать.
Но останавливаю себя.
Поднимаемся по лестнице на второй этаж, заворачиваем в жилые комнаты.
Одна из дверей резко открывается.
Встречаюсь взглядами с Назаром, что бывает тут редким гостем. Как и я. Мы привыкли жить отдельно. Собираемся здесь раз в пару месяцев. И вот как назло…
Срок подошёл. У нас сборы. Обсуждение планов.
И тут он.
Смотрит на Майю, что у меня за спиной прячется. Зря это она. Не понимает, кто её жизнь спас. Только почему прячется?
Оборачиваюсь, а она и не видит. Под ноги себе смотрит, внимание ни на кого не обращает. Только плотнее в пиджак мой кутается. Смотрю на неё сверху вниз.
И опять вспоминаю, какая она мелкая. Маленькая. Тесная. Узкая.
Не туда думаю.
Мы оба молчим. И не спешим начать разговор.
Маратов закрывает за собой дверь и спокойно проходит мимо, равнодушно окидывая нас взглядом. Делает вид, что не знает. Не видит.
Но и чувствует, что победил.
Потому что я сдался. Почти. Нашёл Майю, хотя сказал, что мне нет до неё никакого дела.
Вот падаль.
– Заходи, это твоя комната, – открываю одну из дверей и хочу пропустить туда Золотову. Но что-то идёт не так. Слышу детский знакомый визг.
Прикрываю устало глаза, но в то же время улыбаюсь.
Распахиваю глаза и смотрю вперёд. Золотова, услышав этот крик, останавливается. Как вкопанная. И голову поворачивает.
А я наблюдаю за маленькой девчушкой с двумя хвостиками, что бежит сломя голову в нашу сторону.
И кричит знакомые слова, от которых тянет улыбаться.
– Папа! – её лицо сияет ещё ярче. – Ты приехал!
Глава 38. Майя
Непонимающе хлопаю глазами. Передо мной бежит знакомая девочка, что пару дней назад подарила мне одуванчики. А я в ответ купила ей мороженое.
И сейчас… Она подбегает к Артуру и хватается за его ногу. Висит на ней, как котёнок на штанине у хозяина, и лучезарно, словно яркое солнышко, улыбается во весь рот.
– Папочка-а-а, ты приехал!
Папа?
Это дикое в отношении к Артуру слово бьёт по голове, слуху. У него есть дети? Нет, не может быть такого. Он не похож на семьянина.
Да и дети… и Алиев – несовместимы.
– Горластая, – смеётся тихо мужчина, присаживаясь на корточки.
Я стопорюсь. В изваяние превращаюсь. Потому что впервые слышу такой искренний, без издёвки, смех.
– Когда только увидела?
– Мирослав сказал, – кивает и тянется своими маленькими пальчиками к могучей шее.
Моргаю несколько раз. Это всё похоже на бред и сон. Артур и улыбающийся ребёнок – как разные полюса. Они никак не совместимы.
– Я бежала в комнату, и он сказал, что ты тут, и с тобой… – она резко поворачивается в мою сторону. – О!
Её детские округленные губы и наивное удивление на лице чуть не выбивают из реальности.
Я три дня просидела в лапах Райского, терпя его общество. Смотрела на тех девушек, что он держит у себя в плену. Морально убивалась, сидя в углу и трясясь от страха.
Потом Артур… Снова вернул в реальность. В жестокую, беспощадную.
А сейчас смотрю на маленькую девочку. Нереальную. Как во сне.
Ощущение, что я умерла в том доме. И всё это – иллюзия. Я мертва.
– Ты же та грустная официантка, – так вот как она меня запомнила. – Ты теперь будешь моей мамой?
Девочке летит смачный подзатыльник. Съёживаюсь, когда вижу большую ладонь. Проходится по голове, что смачно наклоняется вперёд. Ожидаю рёва, всего на свете. Истерики. Но её не следует.
