Необоснованные страхи питаются нашим богатым воображением. Мы зацикливаемся на мыслях, которые рисуют жуткие последствия триггерного события. Большинство из нас блестяще умеют представлять худшие из возможных сценариев, добавляя чудовищные детали. К сожалению, львиная доля такого замечательного внутреннего ресурса, как воображение, уходит на подогревание наших страхов. Лучше направить весь этот креатив на новаторские идеи и потрясающие открытия. Следовательно, преодолевая страхи, мы открываем путь к обогащению повседневного опыта, насыщая жизнь смелостью и поразительной многогранностью.
Когда страх доминирует над нами, он мешает нам познать себя. Страх лишает нас свободы быть собой. Бояться – значит сомневаться в своих способностях, тормозить их развитие, подрезать себе крылья. Иногда мы боимся своей силы, и это делает нас еще более немощными. Нам кажется, что мы лишены внутренних ресурсов, и мы видим только один путь – поддаться триггерам. Нам с таким трудом удается контролировать свои чувства, что больше всего на свете мы боимся утратить этот контроль. Но на самом деле нас пугают неконтролируемые ощущения и реакции, которые сопровождают освобождение от страха – и от травмы тоже.
Когда мы стремимся контролировать людей, чувства и события, мы обречены страдать, потому что ситуация всегда выходит из-под контроля. Альтернативный подход – отказаться от контроля. Для этого нужно принять две простые, хотя и неприятные данности. Во-первых, мы не всегда можем контролировать результаты своих действий, поэтому стоит разработать запасной план, например: «Будь что будет. Если мне не понравится результат, я расстроюсь, но потом сделаю все, что в моих силах, чтобы извлечь из этого пользу». Во-вторых, в любой ситуации можно найти возможность для того, чтобы проявить любовь и избавиться от страха. И здесь запасной план – простая благодарность за все, что с нами происходит.
СТРАХИ И ЖЕЛАНИЯ
Отношения пробуждают желания. Великое множество этих желаний можно разделить на две основные категории. Одноуровневые желания касаются только объекта: «Для похода мне необходим фонарь. Мне нужен только он. Получив его, я испытаю удовлетворение». Желание простое и выполнимое. Многоуровневые желания касаются не только объекта, о котором идет речь: «Когда мне одиноко по вечерам, я балую себя сладким. Я ем больше, чем мне требуется, и все равно не получаю нужного удовольствия». (С фонариком такого не случилось бы!) Желание сложное и невыполнимое.
Имея дело с многоуровневыми желаниями, важно подумать, что мы ищем и чего хотим избежать. Если мы испытываем оба эти чувства одновременно, это верный путь к зависимости. Мы стремимся к той или иной форме удовлетворения и при этом хотим от чего-то уклониться. Так нами владеют сразу и желание, и страх. Вот почему зависимость всегда ставит нас в тупик. Смешивая страх и желание, она тем самым загоняет нас в угол.
Допустим, мы страдаем сексуальной зависимостью. Это форма обсессивно-компульсивного расстройства, влияющего на многие сферы жизни. Адекватное, здоровое стремление выходит за рамки чисто физического удовлетворения. По сути, мы стремимся к пяти основным нуждам – внимание, принятие, понимание, любовь, дозволение, то есть изначальным потребностям ранних лет жизни. К примеру, мы жаждем отцовской любви, удовлетворения пяти основных нужд, ощущения безопасности и защищенности. Мы хотим чувствовать присутствие и поддержку любимого человека, чего не получили от отца. И теперь ищем эту любовь, только не в продолжительных близких отношениях, а в сексе. Когда мы находим то, что искали, усиленно вырабатывается дофамин – нейромедиатор вознаграждения. Он-то и подогревает зависимость.
Однако зависимость также предполагает избегания: мы боимся настоящей близости в отношениях, которая может принести нам истинное удовлетворение. Мы предпочитаем дофамин окситоцину (гормону привязанности). Мы сочетаем страх и желание и сексуализируем давнюю потребность в любви, вместо того чтобы верить, что сможем обрести ее в зрелых длительных отношениях. Более того, нас привлекают только те, кто готов участвовать в нашей игре, кто испытывает те же потребности, что и мы. Они не против сыграть в прятки. Мы, патологически зависимые люди, легко находим друг друга.
Так мы используем секс, чтобы получить то, чего ищем, и избежать того, чего боимся. Как? Мы выбираем сексуальные утехи вместо удовлетворяющей сексуальной близости, в которой можем получить то, о чем мечтаем, при этом ни от чего не ускользая. Вместо окситоцина мы гоняемся за адреналином и дофамином.
Нейропластичность – настоящее спасение для тех, кто стремится к позитивным изменениям. Но когда речь идет о повышении уровня дофамина, та же самая пластичность делает нас менее гибкими, менее предрасположенными к новому мышлению и поведению. Дофамин связан с вознаграждением, удовольствием, ложным чувством контроля и уверенности. Зависимость от него мешает нам выйти за рамки того, что он предлагает, и вести более гармоничный образ жизни. Мы попадаем в порочный круг, который связывает нас по рукам и ногам.
В нашем примере жажда отцовской или материнской любви может также привести к тому, что мы будем искать партнера старше нас. Мы думаем: «Этот человек либо даст мне то, что мне нужно, либо отвергнет меня, как это делал отец (или мать)». Или, наоборот, мы ищем партнера младше себя. Тогда мы сами играем роль любящего отца или матери: «Я покажу этому человеку, что мне нужно, вместо того чтобы самому получить это. И получу это, давая». Зачем искать партнера младше, а не старше? Возможно, по той причине, что общение с молодым человеком кажется безопасным.
С учетом особенностей нашего поведения основная задача – научиться безусловному состраданию по отношению к себе и к другим. Можно проанализировать свое состояние еще глубже и задать вопрос: возможно, я боюсь отцовской или материнской любви?
Наконец, принятие и отвержение могут стать триггерами для укрепления или ослабления нашего эго. Мы чувствуем свою силу, когда нас принимают, и это порой порождает высокомерие. Мы чувствуем себя беспомощными и неуверенными, когда нас отвергают, и это может привести к самоуничижению. Теперь понятно, почему отвержение так больно ранит нас, а принятие дает столько радости. В каком-то смысле ощущать свою силу – значит быть личностью; без нее мы никто. Почти парадоксально, что отказ от эго, ведущий в буддизме к просветлению, становится для него ужасающей потерей.
КОГДА БЛИЗОСТЬ ПУГАЕТ
Почему близость так пугает? Возможно, потому, что она предполагает уязвимость, отказ от эго, доверие даже в спорной ситуации, отказ от контроля, готовность предстать перед человеком таким, какой вы есть, чтобы он видел вас насквозь. Такая смелость под силу не каждому. Близость означает, что мы снимаем покровы даже с того, что хотели бы скрыть, и ничего не прячем.
Взаимозависимость, тесная связь приносит отраду и утешение. Однако она вызывает противоречивые чувства. Большинство стремятся к близости и в то же время боятся ее. Мы читаем об этом у Уильяма Вордсворта в «Тинтернском аббатстве»:
…я скорее
Напоминал того, кто убегает
От страшного, а не того, кто ищет
В отношениях вполне допускается некоторая неоднозначность относительно близости и обязательств. Мы ищем лазейки, иногда хитрим. Конечно, постоянная безусловность маловероятна. Возможно, мы никогда не найдем в себе бесстрашие, которого требуют близость и обязательства. Однако это не должно стать оправданием наших страхов. Лучше выработать привычки, которые позволят развиваться. К примеру, можно проявлять больше прозрачности в отношениях. Можно признать свои страхи. Можно преодолеть их совместными усилиями, поддерживая друг друга. Можно каждый день проявлять чуть больше близости, брать на себя чуть больше обязательств. В качестве первого шага к полноценным отношениям можно даже отказаться от стремления к совершенству.
